– Кажется, первой брачной ночи у нас сегодня не будет.

– Пусть будет брачное утро.

– Тогда, до завтра…

                              ***

«Меня слегка напрягает этот провал в памяти. Абсолютно не помню, как мы вернулись домой, легли спать. И теперь, что-то должно произойти невероятно криповое. Руст говорил, что переход из одной реальности в другую охраняют кошмары, первый раз всегда самый стремный. А следующий?

Последнее воспоминание – Рустик ушел к отцу, я осталась ждать на улице, не хотела больше в ту плохую квартиру. И подошел автобус. Как я в нем оказалась, зачем?

Из кабины доносились мужские рыдания про корешей и мать-старушку. Впереди, какой-то мерзкий тип, что-то рассказывал молодой девчонке. Сразу было видно, они не вместе, девчонка смотрела в телефон и скучала. Тип сидел к ней в пол оборота, иногда обращался и ко мне. На коленках он держал большую сумку. Брови его шевелились в чудовищной мимике – ну что, я не прав? Этот дурак приехал в «добрый город» откуда-то из Сибири. Но, не сложилось, и вот, возвращается домой. На прощание, видимо, решил всех заебать своей печалью.

– …Говорили, езжай, Леха, в Питер, езжай. Ага…

Неожиданно, автобус вильнул в сторону, к остановке. Дверь распахнулась, и показалось невероятное ебло в очках с диоптриями, с таким выражением, будто собиралось чихнуть. Но, не чихнуло, а заверещало:

– Я доеду до уицы Зопина?!

Ему ответили хором:

– Нет!

Двери захлопнулись. Через несколько минут, когда автобус подъезжал к перекрестку, я отчетливо видела, как справа на нас несется фура. Длинное брезентовое туловище, мелькая среди деревьев, летело одухотворенно, как ракета. Наш водитель смотрел в другую сторону, не снижая скорости. Если бы не эта ебушатня с диоптриями, мы бы давно проехали перекресток, и все было бы хорошо. Почему моя жизнь постоянно кувырком из-за всяческого дурачья?! Удар пришелся прямо в середину…

Я словно очутилась в центре подшипника, повисла в статическом недоумении. Все крутилось вокруг меня с бешенной скоростью, размазалось центробежной мощью. Сатанинский блендер дробил окружающую материю в искристый фарш. Вслед за пассажирами и автобусом, потянулись нити улиц с гирляндами домов, частоколы лесных массивов, тонкие струи рек и океанов…

Несколько минут безумного калейдоскопа, и все сущее на Земле превратилось в плоский черный хулахуп. Скорость вращения была такой, что я видела только едва заметное, плавное покачивание полями.

Круг стал сужаться, я ничего не могла сделать, словно надувной пупс висела на одном месте, парализованная вакуумом или хрен его знает, какой силой из раздела физики. Уже чувствовала легкий сквозняк от циркуляции. Диск сжался вокруг шеи, но не душил, остался небольшой зазор. Мне даже показалось, что вращение остановилось…

Видимое пространство разделилось на черное и белое. Нижняя половина была нарезана по окружности ровными бороздами. Эта плоскость показалась какой-то уж слишком знакомой. Да это же грампластинка! А я в середине, то есть центральная ось проигрывателя! Точнее, не я, а только моя голова!

Раздалось смачное – чавк. Жесткая плоть легла на плечи, и я стала вращаться вместе с диском. Белый фон за полями сменился интерьером комнаты. Проплыло мимо окно, какая-то мебель, дверь. И снова – белая стена, окно…

Дактилоскопический орнамент повис над головой, мелькнула чья-то ладонь, и на край пласта легла головка звукоснимателя с трубчатым хоботком…

О боже, заиграла моя мелодия, только в оркестровой аранжировке. Это было так прекрасно, что на секунду я ослепла от слез. Проигрыватель давал невероятно чистый звук, будто я сидела в оркестровой яме вместе с музыкантами…