— Мне не нравится такая жизнь, — раздраженно выпалила я и почувствовала, как слезы знакомо защипали в переносице.

— Ну и что мне с тобой делать? — в голосе Кости не было ни нежности, ни сопереживания, скорей, проскользнули задумчивость и легкий отзвук раздражения.

Впрочем, мне не нужно было его сострадание. Я о нем не просила. Я вообще ни у кого ничего не просила.

— Иди уже сюда, — Костя резко притянул меня к себе. Его рука крепко и больно сжала мое плечо. Ненамеренно. Просто иначе этот человек явно не умел.

Мой нос снова уткнулся в его каменную грудь как тогда, когда я впервые встретила Костю.

Хлипкая защита, которую я успела выстроить пока находилась одна у озера, треснула и развалилась на куски. Я понимала, что слезы никак не помогут решить проблему. Но куда их деть, если они никак не хотели прекращаться?

— Ладно уж. Зачем столько влаги тратить на всю эту житейскую ерунду? Сопли и слюни еще никому не помогли, — резко заявил Костя и отстранившись от меня, зашипел от боли.

Я спрятала лицо в ладонях и сдавленно всхлипнула. Из-за слез страшно начала болеть голова.

— Хватит, — оборвал Костя и схватив меня за запястья, отнял ладони от заплаканного лица. — Ты красивая и умная девка, — заявил он таким тоном, будто пытался не просто донести до меня эту мысль, а намертво вдавить в мое сознание. — Черная полоса никогда не длится вечно, понятно? — Костя смотрел мне прямо в глаза. Наши лица находились слишком близко. Настолько, что я чувствовала теплоту его дыхания. — Если ты будешь раскисать по каждому поводу, то ничего хорошего в будущем с тобой не случится. Иногда нужно уметь держать удар.

— А ты умеешь его держать? — задала я встречный вопрос и почувствовала, что из-за крепкого захвата у меня начали неметь запястья. — Судя по тому, каким ты был в прошлую нашу встречу и каким ты стал сейчас, у тебя тоже что-то произошло в жизни, ведь так? Ты стойко принял этот удар?

Губы Кости превратились в бледную жесткую полоску. Он ничего не ответил на мой вопрос, лишь резко отпустил запястья и поднялся с песка.

— Закругляйся. Здесь комары летают и уже прохладно стало.

Нехотя поднявшись, я подхватила свою обувь и пошла за велосипедом.

— Иду уже, — недовольно пробормотал Костя и подхватил мой велосипед. — Сам покачу.

Когда пляж остался позади, я струсила песок со ступней и обулась.

— Красивая ты, — вдруг выдал Костя. — Но страшно хрупкая. Как бабочка.

Вскинув голову, я растерянно посмотрела на него.

— Идем, — бросил он и тут же отвернувшись, покатил мой велосипед. — Учти, ждать не буду и оставлю тебя на съедение комарам.

Шмыгнув носом, я поторопилась догнать Костю. По пути домой каждый из нас молчал о своем.

12. Двенадцать.

Уснула я этой ночью далеко не сразу. Когда мы с Костей вернулись, дом нас встретил ватной тишиной. Мать ушла спать на веранду. Папа ее прошлым летом застеклил, превратив в полноценную отдельную комнату. Идеальное место для теплой погоды. Сам папа остался сидеть на кухне. Его пустой взгляд смотрел в одну точку, будто стремился проникнуть куда-то сквозь пространство.

Мне было его до слез жаль. Прижав руку к груди, я попыталась унять ту боль, что вилась внутри, но ничего не получилось. Папа не заслужил всего этого. Но почему он не выставил мать за дверь, мне было непонятно. Может, действительно, всё еще любил? Если это так, тогда вообще лучше не любить и ничего не чувствовать, чем страдать всю жизнь.

Я хотела подойти к отцу, чтобы поддержать его, но в последний момент отказалась от этой затеи. Сейчас она мне показалась неуместной. Отец не выглядел тем человеком, который на данный момент нуждался в чьем-либо присутствии, а уж тем более — в словах. В конце концов, у всех у нас случаются такие эпизоды, когда никого не хочешь видеть и слышать.