— Интересно же! Хотя понятно, почему высочеств так пестуют. Всё-таки, настоящие принцессы, не то что остальные.

— Из настоящих, наверное, выберут жену для принца.

— Ты думаешь? — огорчилась Эсма. Секунду помолчав, с новой горячностью затараторила: — Одна только симпатичная. Две вообще страшненькие, остроносые, с тяжелыми подбородками… Другие так, средние… Вряд ли Эсмонд на них клюнет. Он эстет.

— Дело не только во внешности. Образование, воспитание, ум, наконец.

— Да прям! Самые завалящие согласились приехать к нам. Даже языка никто не знает. Вот ты из Луарина, так? А по-нашему говоришь, как на родном. Можно подумать, тебя в посольские жёны готовили.

Юлянка с удивлением воззрилась на собеседницу. Привыкнув к тому, что в любой стране сразу начинает понимать речь, а через минуту и говорит вполне сносно, она полагала, что остальные тоже владеют лингвистической магией.

— Меня никто не учил языкам.

— Да-а-а? — Эсма отстранилась, словно искала в лице собеседницы что-то особенное. — У тебя в роду были драконы? У летучих ящериц есть такое свойство.

— Нет! — испугалась Юлянка. — В Луарине никогда не селились драконы!

От новых расспросов спас камердинер.

— Ваше высочество, — обратился он к Эсме, — изволите пройти на разговор?

Девушка побледнела и вцепилась в скамью:

— Уже? Так быстро? А можно, сначала она?

Отай перевёл взгляд на Юлянку, та проворно поднялась, схватила чуть не соскользнувший на траву пакет:

— Я пойду. Мне чем скорее, тем лучше.

Не меняя отстранённого выражения лица, красавец-блондин отступил, указывая на нужную дорожку. Нырнув в просвет между кустами, обрамлённая желтыми гелениумами и фиолетовыми цветками шалфея тропа тянулась к белой деревянной беседке. Лёгкая рябь уплотнённого воздуха между украшенными резьбой столбиками выдавала присутствие магической завесы. Такое же как в алькове, где Юлянка встретила распорядительницу.

Не дойдя до беседки шагов пять, Отай сделал знак подождать. Юлянка замерла, борясь с волнением. Эсма своими неуёмными эмоциями взвинтила и взбудоражила. Общая соревновательная атмосфера тоже вносила нервозность. Пришлось напоминать себе, что Эсмонд ей нужен вовсе не как выгодная партия, он всего ли адресат, которому необходимо вручить послание хозяйки. Отдать и забыть! Придётся подождать ответа, но это не займёт много времени, Эсмонду незачем придумывать оправдания отказа, достаточно извиниться и сообщить, что он сам проводит отбор.

Стараясь успокоиться, Юлиана отвлеклась и не заметила, как истончилась завеса. Визгливый голос Лефтины заставил вздрогнуть:

— Это мерзко! Мерзко! — едва не спихнув с дорожки, стоявшего у неё на пути камердинера, толстуха бросилась прочь, удивляя проворностью, не свойственной людям её комплекции.

Отай проводил претендентку взглядом и едва заметно шевельнул бровью. Не то чтобы удивился, скорее посочувствовал.

— Прошу проходить, — повернулся он к Юлянке, — его высочество свободен.

Сказано это было так, словно Эсмонду предстояло совершить очередной подвиг.

Обмахиваясь пакетом словно веером, письмоносица шагнула за искрившуюся магией завесу и встала на пороге. Принц встретил её невероятно обаятельной улыбкой. Он был хорош! Не просто красив, Юлянка почувствовала что-то родное в этом незнакомом юноше, будто выросла с ним в одной деревне. Как такое может быть? Невероятно!

— Наконец-то нормальный человек, — продолжая улыбаться, сказал принц, у Юлянки по коже мурашки побежали от нежности его баритона, тоже как будто знакомого. — Тебя я так быстро не отпущу. Садись.