Ну а что, Вересов остается там, за дверью в гостиной. У него все есть для жизни: холодильник и диван, даже телевизор. Туалет, правда, с ванной на моей территории. Ну… согласна, не совсем равноценный обмен, а кому сейчас легко?! И потом меньше будет прожигать денег на гулянки, а может, наконец поднакопит и купит нормальную квартиру, побольше. Даже одиночке с хорошим доходом не стоит скупиться — надо жить с комфортом.

Я потягиваюсь и с наслаждением открываю шторы, чтобы проветрить комнату. Захотелось вдохнуть свежего воздуха.

И когда плотные портьеры разъезжаются, все каменеет внутри.

По ту сторону на приоконном карнизе стоит Глеб в полотенце. Он напоминает героя комиксов — Человека-паука. Ладони плотно прилегают к стеклу. И если бы я была хиромантом, то могла разложить все линии на ладонях Вересова, изучив бугры планет и линию любви, предсказав его судьбу. Но, вероятно, тут необходимо было уделить особое внимание линии жизни, учитывая обстоятельства.

Лицо у Глеба суровое, глаза перепуганные.

Он что-то говорит, но мне не очень слышно отсюда. А еще ловлю себя на мысли, что совершенно не понимаю, как открываются эти окна. Я как-то и предположить не могла, что тут может не оказаться привычных оконных ручек.

А они вообще открываются? В этих современных квартирах все весьма непонятно. Может, тут целиком и полностью рассчитано на вентиляционную систему многоэтажной элитки? Но если Вересов находится там, а я здесь… Глеб явно хотел меня застать врасплох, но на эмоциях забыл, что окна плотно закрыты.

— Открой, Мира, я сейчас сорвусь…

Взгляд умоляющий и требующий немедленного подчинения.

Я осторожно приближаюсь к стеклу и смотрю, какова вероятность того, что мой муж может действительно сорваться с этого карниза.

Судя по тому, что Глеб уверенно стоит на своих двоих, карниз довольно широкий. И сорваться он может только в двух случаях. Первый: если у него есть боязнь высоты. Второй: если на улице сильный ветер.

И по тому, что полотенце слетает с бедер моего мужа, я делаю вывод, что сегодня действительно ветрено.

За внешним спокойствием в душе настоящий хаос. Я вижу Вересова голышом. Как оказалось, на фотографиях, предоставленных Малышевым, я не разглядела самых главных достоинств будущего мужа. Вернее, основного такого, большого достоинства.

От увиденного бросает в жар, но я держусь, чтобы себя не выдать.

Стараюсь себя отвлечь тем, что разрабатываю план по снятию с карниза Вересова. А то еще убьется по случайности! Не хочется брать грех на душу. Опять же простыть может или чего себе обветрить посущественнее.