Одежда. Вся. В стиралке.

Ой, дура…

В полной растерянности сжимаю на груди полотенце, раздумывая как мне теперь быть.

Вытащить все из стиралки и идти в мокром?

Бред же.

Надо было просто взять хоть какую-то одежду у полковника, и не было бы проблем! Но меня так смутила мысль, что он мне свои трусы предлагает, что об остальном я как-то и думать забыла.

Ладно. Что ж мне теперь стоять тут и ждать до завтра пока вся одежда высохнет?

Нет уж.

В конце концов почти ночь на дворе, значит шансы встретить кого-то в коридоре стремятся к нулю. Так что добежать до номера не составит труда.

Но вот что делать с самим номером? Вернее с тем, кто ждет меня внутри.

Мало мне было рассказать командиру о том, что я собираюсь спать без трусов, так теперь еще и заявлюсь в номер в одном полотенце?

Ужас какой.

И это после того, как мой собственный муж меня продавал как шлюху. Вернее мои фотки. Которые я «охотно» ему предоставляла на продажу.

Страшно представить, что этот хмурый полковник должен обо мне думать после всего.

Хотя наверно единственное, что он обо мне думает, это как поскорее избавится от головной боли. Уж очень много у него от меня проблем. Выходит, что ниже падать в его глазах уже все равно некуда. Так что айда и дальше позориться, Настасья! А-то уже холодно становится.

Вздрагиваю от сырых волос, рассыпавшихся по плечам. Полотенце-то тоже всего одно. И даже голову замотать нечем. А душевая видимо никак не отапливается. Так что я готова уже в припрыжку бежать в свою комнату, и прятаться под одеялом.

Бесшумно отрываю крючок и выглядываю в коридор.

Никого.

Вот и славно.

Потуже затягиваю на груди полотенце, влезаю пальчиками ног в свои кроссовки, в которых пришла сюда. Но полностью не обуваюсь, чтобы была возможность сразу их сбросить, как приду в комнату и спрятаться под одеялом от полковника.

Если он меня не прибьет быстрее. За неуставной вид, так сказать.

Выхожу наконец в коридор. Стараюсь идти быстро, но тихо, чтобы не будить постояльцев. Но дурацкий древний паркет как назло безбожно скрипит. А одна дощечка и вовсе задралась, и я, не заметив этого, спотыкаюсь об нее, и… теряю кроссовок.

— Вот черт, — ворчу себе под нос, поворачиваясь, чтобы подцепить ногой свою обувь, и тут же замираю…

17. Глава 17. Настя

— А я думаю, че за мыши тут шороху навели, — какой-то мужик стоит в проеме своей двери и буквально вылизывает меня взглядом. — А ты ниче такая… мышка. Закончила уже?

— Что? — непонимающе спрашиваю.

Крепче сжимаю на груди полотенце, и пытаюсь проморгаться, видимо в надежде что этот чел исчезнет, и мне удастся спокойно забрать свой кроссовок и вернуться наконец в номер.

— Я говорю клиента уже отработала? Если освободилась, то заходи, — он толкает дверь своей комнаты, приглашая меня. — У меня до выезда еще часик есть. Я не прочь развлечься напоследок.

Так и стою с открытым ртом.

Да что со мной не так? Почему меня сегодня всякий сброд за проститутку принимает? Или дело в этом месте, и приличных баб тут не водится, поэтому они априори любую особь женского пола принимают за труженицу древнейшей профессии? Возможно.

Тогда достаточно будет просто прояснить недоразумение:

— Извините, вы не так поняли, — сухо говорю я.— Всего доброго.

Пытаюсь снова потянуться за кроссовком, но мужик вдруг хватает меня за локоть и тянет к себе:

— Ну че ты, красивая? Не ломайся. Я хорошо заплачу…

— Пустите, прошу, — теперь мне немного страшно. Но только немного, потому что: — Я здесь не одна. Уверена, вам проблемы не нужны.

В очередной раз за сегодня мелькает мысль, что я слишком верю в Хасанова. С чего только взяла, что он снова кинется меня спасать?