— У нас только меню дня, — протягивает она мне засаленный листик бумажки, который уже успели, по всей видимости, облапать несколько сотен немытых рук.

— Тогда мне все блюда из меню дня, — уже с раздражением отвечаю я. — И принесите это всё, пожалуйста, вон на ту бочку.

— У нас самообслуживание, — поясняет девушка, выбивая мне чек. — Ваше имя.

— Что? — не понимаю я.

— Назовите ваше имя, пожалуйста, — поясняет мне кассирша. — Мы вас позовём, когда всё будет готово.

— Яна, — зло отвечаю я, уже готовая плюнуть на всё и уйти, но порядочность и чувство долга не позволяют мне это сделать. Да, и, пожалуй, вкусные ароматы, которые сразу же укутали меня со всех сторон, как только я зашла в эту забегаловку.

Я сижу за своей бочкой, как обездоленная русалка, у которой оторвали хвост, и делаю заметки в своём блокноте. Ну что же, самые высокие рейтинги, как правило, не в самых качественных и хороших местах, а в самых дешёвых: это знает и младенец. Больше шансов получить заветную «пятёрку» у бюджетной пирожковой от непритязательной публики, чем хотя бы натянуть на «четвёрочку» элитному ресторану, рассчитанному на привередливых гурманов. За своими раздумьями я погружаюсь в атмосферу какого-то курортного городка, где люди с раскрасневшимися, румяными, как спелые яблочки, щеками, пьют вино, подливая и подливая в бокалы из бездонных бутылок, стоящих тут же, везде, на стеллажах: стоит только протянуть руку и тебе её откупорят и добавят в счёт за незначительную сумму. Огромные ломти желто-кукурузного хлеба лежит на стойке, и каждый берёт себе столько, сколько надо к обеду. Я рассматриваю лица и с удивлением понимаю, что на них написано блаженство. Не больше и не меньше. Люди с любопытством заглядывают друг другу в тарелки и с нескрываемым наслаждением отправляют в рот кусочки, словно проваливаясь каждый – в свою личную нирвану. И над всем этим стрекочут бесконечные цикады. А впрочем, мне это только приснилось.

— Яна! — будит меня грозный окрик. — Яна, повторяем, ваш заказ готов! — и я только сейчас соображаю, что это по мою душу. Еле отрываю себя от табуретки, оказавшейся на удивление удобной, и лениво плетусь к раздаче, где меня ждёт обычный жестяной поднос, уставленный огромными мисками с моим обедом. Ну что же, посмотрим, что же здесь такого необычного.

Я рассматриваю распластавшуюся передо мной скумбрию, поджаренную до идеальной золотистой корочки. Как странно, но я не слышала запаха рыбы, когда вошла. Прекрасная вытяжка, — решаю я, отрезая микроскопический кусочек, и поливая его соусом из крошечного кувшинчика. Кладу в рот, и мне кажется, что я на берегу летнего жаркого моря, сижу под раскидистым платаном, освежённая солёной водой и купанием, и ем только что принесённую с мангала на углях свежайшую рыбу. Простой соус из оливкового масла с чесноком и петрушкой дополняет плотное жирное мясо, добавляя терпкой горчинки. Я перекатываю его на языке, пытаясь понять, что же придаёт ему эту необычную горечь… Элементарный гарнир: картофель со шпинатом, и опять с этим необычным ярким горьковатым привкусом. Крошечного кусочка вполне достаточно. Отламываю мякиш свежевыпеченного хлеба, и солнце накрывает меня с головой. Зачерпываю на краешке ложки томатный горячий суп, и тысячи нагретых летом помидорок обволакивают моё нёбо: такой полный и спелый аромат, который бывает только у августовских плодов.

Десерт в прозрачном стакане: я даже не знаю, что это. Он ни на что не похож. Точнее, нет, похож: я пробую кусочек с брусникой, с какой-то хрустящей на зубах крошкой и взбитыми сливками, и словно оказываюсь на площади старинного средневекового городка в Рождество, где девушка в нарядном переднике продаёт жареный сладкий миндаль, и аромат его разносится по всем улицам. Я даже прикрываю глаза, чтобы рассмотреть пряничные домики и леденцовые крыши, как вдруг понимаю, что что-то мне загораживает свет. Я поднимаю голову от своего подноса, и упираюсь взглядом в огромного, просто гигантского мужчину, который с грозным видом нависает надо мной, скрестив на груди огромные ручищи.