— Я женюсь, — прерывает мой мысленный поток голос Замира.

— Что? — не понимаю я, что он только что сказал. Вот он лежит рядом, я опираюсь спиной на его плоский живот с гладкой кожей, и его ладони, которыми он нежно поглаживает мою голую грудь, немного пахнут черешней после кальяна.

— Я женюсь, красавица, — повторяет он, словно сообщает мне о том, что ему надо отнести рубашки в химчистку.

— Серьёзно? — переспрашиваю я. Мне и в голову не могло прийти, что кто-то вообще может хотеть жениться.

— Да, на ком-то помоложе, — спокойно отвечает он, не отрывая взгляд от телевизора, и продолжая играть моим затвердевшим в его пальцах соском.

— Помоложе чем кто? — уточняю я, приподнимаясь в постели и заглядывая ему в лицо. — Чем ты? Так тебе самому уже почти сорок, я не права?

— Да, так, в целом, — бормочет Замир в ответ что-то невнятное. — Думаю, двадцать лет, не старше, самый правильный возраст для девушки, чтобы выходить замуж, — объясняет он мне свои возрастные критерии для будущей жены.

И тут внезапная догадка пронзает меня:

— Погоди, ты ведь уже нашёл кого-то, так? — нависаю я над ним, и он наконец-то отрывает взгляд от футбола, и его рука ползёт по моей талии, мягко но настойчиво придвигая меня всё ближе, чтобы насадить уже на восставший из простыней бронзовый кол.

— Да, наверное, — туманно отвечает Замир, и в его бархатных глазах уже поднимается со дна песчаная буря, готовая захлестнуть его.

Я решительно отстраняюсь, чувствуя себя так, словно на меня только что вылили тарелку тёплого супа, прямо в постели. И никак иначе.

— Значит, я для тебя недостаточно молода? — с тихим шипением вырывается у меня. Я поднимаюсь с постели, и начинаю искать свои разбросанные по номеру вещи. Возмущение бурлит во мне обжигающим бульоном, и мне стоит огромных усилий сдерживать себя.

— Да брось, красавица, — лениво тянет Замир. — Ты же всё отлично понимаешь. Тебе уже двадцать семь, да ещё и развод за плечами. — Я думал, нам хорошо вместе. Успокойся, иди ко мне, — и он легонько постукивает ладонью по смятой простыне под боком. — Никуда я от тебя не денусь.

Лучше бы он этого не говорил, — проносится у меня в голове, пока я быстро натягиваю на себя платье и прямо на босые ноги надеваю сапоги.

— Ты прав, — хватаю я свою сумочку. — Найди себе кого-нибудь помоложе, — подбираю я с пола его брюки HugoBoss и подхожу к окну. — И поглупее, — и пока Замир не успел опомниться, его одежда летит прямо на улицу, раскрыв две штанины, как два тонких крыла над серыми городскими буднями.

— Ты с ума сошла?! — доносится мне в спину, но я уже несусь вниз по пожарной лестнице, не дожидаясь лифта…

Я еду за рулём арендованного авто и смех раздирает меня. Я не могу остановиться, как вдруг понимаю, что мои щёки мокрые от слёз. Просто поразительно! А чего я хотела?! Вечного секса без вкуса и обязательств? До самой пенсии? Или я оскорбилась, что меня только что обозвали старухой?! И я снова начинаю смеяться, одновременно сморкаясь и вытирая глаза: ещё не хватало, чтобы я в таком виде заявилась на совещание. Я, в конце концов, мать-её-Марлен-Дитрих! В молодости. И я снова начинаю смеяться. И рыдать.

— Просто прекрасно, что наш главный редактор соизволила почтить нас своим присутствием, — иронизирует Мишка, когда я захожу в переговорную после того, как всё уже закончилось.

— Прости, я пропустила что-то важное? — бормочу я. — Ты же знаешь, я обычно никогда не опаздываю.

— О да, — соглашается мой друг. — Ну что же, ничего особенного, кроме парочки объявлений о кадровых перестановках и одну очень интересную неофициальную новость, — доверительно наклоняется он ко мне. — Ты же в курсе, что Мишлен собираются прийти на российский рынок?