Глаза Нэда округлились, а сердце начало отчаянно колотиться. Интересно, может ли человек умереть от ярости?

— Излишне? — зашипел он на мать. — Мой ребенок умер, а жена при смерти! Ты уверена, что тут уместно слово «излишне»?

Его горе и гнев не трогали вдовствующую герцогиню, и не то чтобы это стало для Нэда сюрпризом, но ему вдруг захотелось до нее достучаться. Есть ли в этой женщине хоть что-то человеческое? Хотя бы капля теплоты?

— Твоя внучка умерла, мама! Ты могла хотя бы притвориться, что тебе не всё равно?

— Именно, внучка, — кивнула она. — Девочка.

— Какая разница… — начал Нэд, но мать прервала его одним взмахом руки.

— Разница огромна, дорогой. Девочка — это не наследник. И теперь, если тебе повезет, ты можешь начать всё сначала. С учетом предыдущих ошибок, конечно же.

Нэд готов был вцепиться ей в горло, но вместо этого тыкал указательным пальцем ей в лицо.

— Если мне повезет? Что ты несешь?!

— Если девчонка Талбот сегодня умрет, тебе повезет, Нэд. Мы наконец-то избавимся от этого недоразумения. К тому же врач сказал, что если она выживет, то будет бесплодна. Так что молись, чтобы она спокойно испустила дух, и ты смог взять себе новую жену с достойной тебя родословной.

Нэду было трудно разобрать ее слова из-за оглушительного гула в ушах.

— Выбирай выражения, — ответил он. — Ты говоришь о герцогине Рэтленд.

Мать усмехнулась.

— Этот титул ничего не значит, если она не сможет привести в мир следующего герцога. Поэтому ты женился на ней, не так ли? Она и ее мать устроили ловушку и удерживали тебя обещанием наследника. А теперь ясно, что его не будет. Я была бы плохой матерью, если бы не желала тебе поскорее избавиться от этой дешевки.

Нэд замер, а потом шумно втянул в себя воздух и тщательно подобрал слова.

— Ты не мать. Ты холодная, бессердечная сука. Чтобы следа твоего не было в этом доме, когда я вернусь, поняла?

Вдовствующая герцогиня приподняла одну бровь.

— Гнев тебе не идет, Эдвард.

Он решил, что больше не удостоит ее и взглядом. Она и так забрала у него слишком много. И он оставил ее стоят в дальнем углу коридора, а сам отправился хоронить свою дочь.

*

Яркий свет зимнего солнца заливал комнату, когда Джози открыла глаза. У нее болело всё — кости, мышцы, суставы. Ныли даже те места, о которых она не подозревала ранее. А в месте, которое только вчера было наполнено жизнью, теперь осталась лишь зияющая пустота.

Она провела рукой по покрывалу, прощупывая пальцами вышивку на нем. Одна слеза скопилась в уголке ее правого глаза и пролилась, скатившись вниз по виску. Джози вообразила, что с этой слезой из нее вышла последняя крупица счастья.

За окном мерцало яркое небо, рассеченное одной голой веткой древнего дерева. Слишком прекрасная погода для такого ужасного дня.

— Слезами делу не поможешь, — раздался голос в дверях.

Джозефине не хотелось поворачиваться. Не хотелось смотреть на свою свекровь, которая всегда появлялась в самые темные моменты ее жизни, чтобы разрушить ее мечты. Эта женщина была предвестником печали, не меньше.

Джози смотрела в окно и ничего не говорила. Она не могла подобрать слова, а если бы даже и смогла, то точно не стала бы тратить их на вдовствующую герцогиню.

Однако у матери Нэда нашлось достаточно слова для них двоих. И произносила она их так, словно обсуждает покупку лошади.

— Возможно, я тебе не нравлюсь, Джозефина, но тебе стоит меня послушать.

Джози не шевелилась.

— Не такие уж мы и разные, на самом деле. Ты и я, — продолжила она. — Мы обе заманили мужчин в ловушку, заставив на себе жениться. Разница в том, что мой ребенок выжил.