Да, я и раньше была ним впечатлена, просто заставляла себя не смотреть в его сторону, чтобы не было больно. Потому что считала: на него вешаются признанные красавицы, поэтому ему не может быть интересна просто симпатичная и скромная я.

Мы едим горячие консервы — кашу с мясом — и пьем сгущенку с кипятком. Потом я опять растираю ноги, которые никак не желают согреться.

— Подожди, ты делаешь не так, — с этими словами Артем берет меня на руки, как ребенка и пересаживает на кровать.

Теперь он склоняется надо мной, ощупывает мои ноги и слегка поглаживает. А я пытаюсь упокоить вдруг замолотившее сердце и еще запомнить навсегда тот прекрасный миг — я на его руках. Да, Бойцов мне очень нравится, как мне повезло, что он сейчас со мной! Он меня спас.

— Дай, я, — говорит он, садится рядом и, не дожидаясь разрешения, начинает энергично растирать мне ступню своими красивыми сильными ладонями, до жжения.

Потом вторую. Переходит на икры. Это массаж, — напоминаю я себе, — но чувствую, что это как будто и какая-то игра. Артем сосредоточен только на мне, он то и дело заглядывает мне в глаза и сейчас растирает пальцы моих ног, которые все еще никак не желают согреваться. Это оказывается очень приятно.

А потом он даже сгибается и подносит их поочередно близко к губам, обжигая дыханием. Я вздрагиваю от неожиданной ласки и тепла и, кажется, непроизвольно вздыхаю. Артем хищно улыбается и вдруг целует мои ноги! И заявляет, кивая:

— Надо тебя как следует согреть. Тебе понравится.

6. Глава 5

Он быстро стаскивает через голову и водолазку, сверкнув при свете огня голой накачанной грудью, сгребает меня в охапку и притягивает к себе на колени. Я вдруг оказываюсь сидящей на парне в странной позе, прижатая согнутыми голыми ногами к его торсу, а ступнями — к самому низу его живота. Мои трусы и тайное место за ними теперь так близко к здоровенному опасному бугру в его штанах, что я судорожно пытаюсь привстать.

— Что ты делаешь?! — пытаюсь возмутиться и оттолкнуть его — я же не "такая", как его бывшие одноклассницы.

Но руки Артема словно созданы из стали, только горячие. И вообще их как будто гораздо больше, чем две — они стиснули так, что ничего у меня не выходит.

— Живое тепло лучше согревает, — бормочет он возле моего уха, обжигая его дыханием. — Я делюсь с тобой, ледышка.

Конечно, я сразу почувствовала это самое тепло: он весь пылает жаром, словно печка! А внизу у меня вообще подгорает. Может, он заболел, у него поднялась высокая температура? — даже недолго думаю я, делая редкие попытки освободиться.

А еще мне кажется, что после каждого трепыхания я, наоборот, все плотнее прижимаюсь к нему. Не специально — это получается как бы само собой. Замечаю, что непроизвольно улыбнулась, и сейчас же строго сжимаю губы. С его стороны мне тепло и хорошо.

— Какая ты мягкая и нежная! — вдохновенно бормочет он.

От звуков его бархатного голоса я чувствую драйв или волнение — сердце как-то особенно ведет себя — бьется сильно и гулко. Или это молотит его сердце? Или наши оба? Даже не понять.

Смотрю вблизи на удивительные мышцы на теле Артема, и мне приходит в голову «случайно» потрогать их. Ух, ты! Они твердые и чуть-чуть упругие, под персиковой кожей.

— Да, да, трогай меня, девочка, мне это нравится, — самозабвенно шепчет он, вызывая у меня целый табун мурашек, скачущих вдоль позвоночника.

Отдергиваю пальцы, словно по ним ударили, но вот глаза так и вытаращиваются после офигительных ощущений. Тут Артем спускает мои ноги вниз, перекладывая их в одну сторону. Замечаю, что теперь он практически не держит меня — может, для того, чтобы мне было удобнее к нему прикасаться. Или встать?