Нет, на все вопросы ответ — нет, никто! Да, у меня задержка. Небольшая, но… Да, дорогие презервативы, как ни странно, тоже умеют рваться в самый неподходящий момент.

Мы вчера обсуждали этот вопрос с мамой. Я так и не рискнула рассказать ей, как именно я оказалась в постели Гордея, но и намека оказалось достаточно: пришлось отпаивать ее корвалолом, а потом и «скорую» вызывать — у нее давление упало так, что аппарат не определял, а пульс был слабый и очень-очень частый.

Реанимация приезжала. Хотели в стационар отвезти, но мама отказалась, потому что завтра надо дочь замуж выдавать. У меня очень хорошая мать, мудрая и ответственная, не то, что я. После гибели папы у нее бывают сердечные приступы, так что волновать ее нельзя вообще ничем.

Мой первый секс был без защиты и, получается, в период цикла, самого подходящего для зачатия ребенка.

— Женщины так созданы, что от отношений с мужчинами беременеют, — всю юность повторяла мне мама. — Наше тело сразу перестает нам принадлежать.

Гордей Незнанский и его мать хотят наследника, — приходится напоминать себе. — Если во мне уже растет его ребенок, а я выберу другого мужчину, простой жизни у меня точно не будет, никогда. Даже отнять может захотеть новорожденного у меня, ужас.

Значит, нужно убедиться, что я не беременная — а прошло очень мало времени. Наверное, еще рано делать тест. Потом для контроля надо будет сходить к врачу или дождаться месячных и сразу подать на развод.

Но как все это время держать на расстоянии Гордея? Не представляю. Попытаться притвориться больной? Но он ведь меня не пожалеет, я почему-то уверена.

Даже дома спрятаться не могу. Зачем я позволила себя уговорить выйти замуж?! На семейную жизнь все это точно не тянет. Вот я попала!

А если все же окажутся две полосочки?! Как признаться Артему? Он только что думал, что я еще девушка, а тут сразу… Нужна ли я ему буду тогда?! Что мне делать?!

Все эти мысли накатывают на меня, как близкие раскаты грома. Опять чувствую себя в западне, словно в роскошном доме Гордея, о котором не могу вспоминать без содрогания. Моя мама, сделав свое дело, отходит в сторону, прижимая руку к сердцу.

— Прости, — шепчу, глядя на Артема и чувствую, как из глаз потоком хлынули слезы.

— За что?!

Он в долю секунды оказывается рядом, снова обнимает и начинает покрывать мое лицо быстрыми страстными поцелуями. Но теперь я пытаюсь отвернуться от него и отступить, хотя очень не хочу.

Теперь я боюсь саму себя, боюсь, что сделаю неправильный выбор, из-за которого всем будет плохо. Будущий ребенок ни в чем не виноват. Я, мать, должна поступить так, как будет лучше ему. Трогаю пальцем кольцо с бриллиантом, но видеть его не могу.

У меня даже из носа потекло от горя. Платочка или салфеток под рукой нет, и я промокаю сырость дурацким шлейфом — на что еще он нужен?! Тут ощущение, что жизнь вот-вот рухнет, а не до изысков.

— Сейчас ничего у нас не получится, — говорю придушенным тоном.

— Еще как получится! — уверенно заявляет Артем, неожиданно подхватывая меня на руки и поворачиваясь к спуску с лестницы. — Верь мне.

— Не-ет! — я теперь вырываюсь и кричу, как бесноватая. — Оставь меня, опусти немедленно!

Он нехотя спускает меня по себе и разжимает руки. Я замечаю все — его сильнейшее возбуждение в штанах, его бешенство. Он с размаху лупит кулаком по вставке из толстого стекла на входной двери. Вижу, как оно покрывается паутиной трещин. Из-за двери выскакивает тот самый швейцар:

— Возьми себя в руки, молодой человек, а то будешь ночевать в полицейском обезьяннике!