Я качаю головой, не двигаясь с места.

— Вот ты какая стала, — говорит он без улыбки, рассматривая меня, в то время как я все еще пытаюсь прийти в себя.

— Что, не нравлюсь? — шепчу, потому что голос куда-то пропал.

— Ты мне в любом виде очень нравишься, очень.

Он что, издевается? Я нравлюсь ему в свадебном платье, подаренном другим мужчиной?! Или у него тоже шок, затмение мозга?! Говорю с ним, как с маленьким:

— Артем, я замуж вышла. Прости, так получилось. Ты полгода не отвечал, не звонил! Что я должна была подумать? — пытаюсь говорить твердо, чтобы сразу установить границы между нами или оправдаться, хотя он вроде бы не обвиняет.

Он молчит, не сводя с меня сияющих глаз, словно не знает, что именно здесь отмечают или же не верит, что такое возможно. Потом вижу, как заиграли желваки на его скулах.

И мне почему-то кажется, что если он меня сейчас схватит, сожмет вот этими крепкими ручищами и поцелует этими обветренными губами, то я мигом забуду и про Гордея, и про кольцо с крупным бриллиантом на пальце, и вообще про все на свете, кроме Артема. И побегу за ним.

— Я не мог, не имел права обнаружить себя и подвести других, — наконец отвечает он. — Связь отслеживалась.

Точно! Он был в командировке, как говорят. Где еще в армии можно в конце апреля заиметь такой загар? Он был, получается, в Сирии. Значит, подписал контракт. А я решила, что он обо мне и думать забыл.

— Но теперь я здесь, успел. Мне плевать на то, что где-то написано, что ты чужая жена. Это только бумажка. О чувствах в ней ничего не сказано, — хрипит.

— Мы уже не дети, Артем, — говорю банальность, наверное только для того, чтобы еще раз произнести его имя — как же приятно оно звучит!

— Я точно давно не ребенок. И берег тебя не для чужого дяди. Брачная ночь у тебя будет со мной. Только скажи, и я увезу мою девочку прямо сейчас туда, где мы будем очень счастливы вместе. Если какие проблемы, ребята помогут.

— Нет, Артем, — кажется, теперь я плачу, — я тоже взрослая. Мы с Гордеем…уже, — говорю максимально кратко и мучительно долго смотрю в пол.

Если я расскажу, хоть намекну Артему, как у нас с Гордеем все произошло, Бойцов точно его убьет. Жестоко, без сомнений и без спешки. Тогда его посадят в тюрьму. И я останусь совсем она, только с мамой. Поэтому молчу, мучительно долго.

А когда, наконец, поднимаю глаза, то вижу, что бесстрашный парень передо мной побелел лицом, несмотря на загар. Молчит, зубы стиснуты, кулаки — тоже. Глаза бешеные.

— Прости, ну, пожалуйста, прости! Ты же всегда был мне другом! — скулю, бросаясь ему на шею.

Он не шелохнулся. Вся его фигура наощупь твердая от напряжения, как сталь.

— Ты выбираешь его или меня? — глухим от волнения голосом уточняет Артем.

Я рыдаю на его груди, не заботясь о том, что размажу тушь. Губы трясутся. Не знаю, что ему ответить. Как будто в моей жизни все уже решено, но почему же тогда мне так больно?!

В этот момент приоткрывается дверь. Я съеживаюсь, представив себе, что здесь сейчас появится мой муж, обеспокоенный тем, что меня долго нет. Но это всего лишь выглядывает моя мама, а потом и выходит на крыльцо.

— Мама, Артем приехал! — говорю ей, как будто это не очевидно.

— Здравствуйте, Нина Степановна, — басит мужчина, на котором я вишу, как на дереве.

— Доченька, пойдем, — игнорирует Бойцова моя мать. — Тебя все ждут за праздничным столом, сейчас начнут искать.

Артем сейчас медленно поглаживает мою шевелюру, а второй рукой обнимает за талию. И мне это очень нравится.

— Я все это время заснуть не мог, пока не представлял себе, что глажу твои золотистые волосы, — говорит он поразительно нежным тоном, и я замираю от звуков его голоса и от его скупой ласки.