Я, похоже, согрелась. И должна бы сейчас поблагодарить и слезть с него, как порядочная воспитанная девушка — но не хочу. В процесс согревания меня собой Артем вкладывает столько радости и желания, что я решаю еще немного задержаться на гостеприимных коленях.

Теперь он меня обнимает, прижимает к себе передом и поглаживает по голове, пропуская сквозь пальцы пряди волос.

— У тебя самые красивые на свете волосы, — восхищенно говорит он. — И наощупь — настоящий шелк!

— Конечно не искусственный, — улыбаюсь, очень довольная комплиментом.

Многие хвалят мою гриву, но у Артема это получилось искреннее всех и как будто с подтекстом. Теперь он поглаживает мою спину.

И я, почти неосознанно, повторяю за ним. Да, это удивительно приятно — гладить обнаженного по пояс, атлетически сложенного горячего парня. Во мне от этого словно на гитаре кто-то играет. И поет, и танцует. Замечаю, что Артем глаза прикрыл, кайфуя.

И вдруг чувствую, даже через одежду, как съеживаются мои соски, касаясь его твердой рельефной груди! Блин, похоже, я сегодня лифчик забыла надеть! И еще прекрасно ощущаю, как мне в бедро очень мощно уперся тот самый особенный орган, который прячется у парня в штанах!

Я вздрагиваю, вот теперь точно собираясь соскочить с него, но моя свобода оказывается фальшивой. Артем тут же крепко хватает меня за затылок и поясницу и целует, сминая мои губы! Я поначалу мычу и вырываюсь, от неожиданности и слегка от ужаса, словно меня собрались съесть живьем, но потом…

Прикосновения нежных и сильных губ этого парня действуют на меня, как спиртное — ударяют в голову. Во мне как будто огонь загорается. Тело становится невесомым — даже пальцы ног расслабились.

Он все целует, самозабвенно и непрерывно, добавляя к властным движениям губ нежную ласку языком. И гладит спину. Чувствую, как меня словно подхватывает какой-то поток и уносит, мягко покачивая, с собой. Высоко и далеко, к небу, солнцу или к сияющим звездам.

Я уже целовалась с парнями, конечно, но это было совсем не то и вообще не так. Они старались сразу же тупо засунуть в меня свой слюнявый язык. Я вообще не могла понять, что в этом приятного, закатывала им пощечину и вырывалась.

Наверное, это были не те парни, — проскальзывает у меня мысль сейчас. Я какая-то новая теперь: забыла о горе, больше не знаю печали.

Сама обнимаю моего Артема и тянусь к его губам, как к жизни, к радости и счастью. Он улыбается и теперь начинает прокладывать дорожки поцелуев по моей шее сверху-вниз. А потом переходит на грудь.

Я и не заметила, когда мое тело приняло горизонтальное положение — он разложил меня на кровати, расстегнул кофту и задрал все, что можно было задрать.