– Не хочу ничего слышать! – обрываю его. – Не смей ко мне приходить. Я отправлю маму за своими вещами.

– А вот родителей сюда не нужно впутывать, – меняется его интонация.

– Это не тебе решать. С тобой я больше жить не буду и подаю на развод.

Матвей играет желваками и прожигает меня взглядом. Но меня не трогает его гнев.

– Никакого развода не будет, любимая. Или ты забыла новые обстоятельства?

– Да плевать мне, понял? Жить с тобой под одной крышей, после того как ты был с другой, – это гораздо страшнее любого банкротства. И родители поддержат меня.

– Уверена? – смотрит супруг пристально. – Ну, давай, позвони папе и скажи, что разводишься. Посмотрим, что он тебе ответит, – усмехается он.

– Не волнуйся, позвоню! Но когда тебя не будет рядом! – отворачиваюсь от него и жду, когда он наконец-то уйдет.

Матвей сверлит меня взглядом, а потом говорит:

– До встречи, любимая, – выходит из палаты. – Я навещу тебя завтра.

Его визит снова разбередил свежие раны. И я понимаю, что должна как-то себя обезопасить от него, и делаю то, что должна была совершить сразу.

Беру телефон и набираю папин номер.

– Дочь, привет! Как самочувствие?

– Здравствуй, папа. Мне нужна твоя помощь. Матвей изменил мне, и мы разводимся, – проговариваю быстро, желая скорее избавиться от этого груза.

В динамике повисает тишина.

– Ты уверена?

– Да, папа, я застала вчера другую женщину в нашей кровати.

– Дочь, – делает глубокий вдох отец, – Матвей хочет развестись?

– Нет, – уже чувствую неладное.

– Тогда выбрось глупости из головы, Вита. Ты взрослая женщина, скоро станешь матерью. Не стоит сразу подавать на развод из-за ерунды.

– Ерунды? – не верю своим ушам.

– Именно, ерунды, дочь. А теперь прости, мне пора, перезвоню позже.

– Мама, мне нужна твоя помощь, – голос дрожит, а руки трясутся.

Разговор с папой стал для меня настоящим потрясением. Я не верю, что мой родной отец отказался мне помочь и, более того, дал такой совет.

Он меня тоже предал. Ради чего?

Трясущимися руками сразу же набираю мамин номер и чуть не плачу, услышав ее.

– Вита, что случилось? – в ее голосе тревога.

– Мама, все плохо, – не сдержавшись, начинаю плакать. – Матвей… он… – всхлипываю, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

– Дочка… что он сделал? – мгновенно превращается в разъяренную львицу мама.

– Мама, он мне измени-и-и-ил, – перехожу на вой, уже не в состоянии себя контролировать.

– Ах он!.. Выезжаю! Скоро буду, солнце! Не наделай глупостей, – сбрасывает она вызов, а я продолжаю рыдать.

Мне так плохо, как никогда раньше.

Кажется, что меня выпотрошили, как рыбу. Я не чувствую себя. Только парализующий холод. Метаюсь по кровати, потому что мне кажется, что я умираю.

На мою истерику прибегает медсестра и ставит мне успокоительное.

Слезы высыхают, и меня утягивает в сон. А просыпаюсь я от ощущения, будто по мне ползает какое-то насекомое. Открываю глаза и встречаюсь взором с мамой.

Родительница сидит в кресле напротив моей кровати и вяжет что-то сиреневое крючком.

– Мама, – глухо зову ее.

– Виточка, – вскидывает она взор ко мне и подскакивает на ноги. – Проснулась, дочка, – подходит к кровати и, наклонившись, целует меня в лоб.

– Давно ты приехала?

– Около двух часов назад. Медсестра сказала, что тебе вкололи успокоительное, и я не стала тебя тревожить.

– Спасибо, мамочка, – в горле снова встает ком. Но глаза сухие, будто в них насыпали песка.

– Ну что ты, солнце, – гладит она меня по голове, а мне кажется, что я снова маленькая девочка, которой приснился страшный сон, и я забралась к маме под одеяло, и она меня обнимает и успокаивает, что то был лишь ночной кошмар. – Как же я могу тебя оставить в такой момент?