– Нет. Меня тошнит от их запаха, – а если быть точнее, то от их отправителя.

– Ты нашу больницу уже в оранжерею превратила, – тихо смеется женщина.

– Заберите их домой, раздайте девочкам, главное, чтобы я их не видела.

– Жестко ты с мужем, – наконец-то она говорит ту самую фразу, что повторяет уже на протяжении недели.

Семь дней я лежу в полном одиночестве. Врач запретил визиты ко мне родственников, потому что стоило хоть кому-то одному явиться, и мне сразу становилось хуже.

Пока меня вообще опасаются выписывать.

А я больше не стремлюсь домой.

Нет у меня дома. Как нет родителей.

Все меня предали, и я никого из них не хочу больше видеть.

Хватит!

Я могу еще понять, почему папа занял такую позицию. С натяжкой, но понимаю.

Мало того, что он категорически против разводов, так еще и усадил моего мужа на свое место. Пока что всего на два года, чтобы посмотреть, справится ли тот с задачей, а потом думал полностью передать ему бразды правления. И до истечения этого срока только совет директоров и акционеры могут сместить Матвея с занимаемого поста.

Но мама… Моя родная мать хочет примирить меня с изменником! Мама, та самая, которая утверждает, будто я их с отцом главное сокровище. Все та же мама, не приемлющая прощений и выступающая за самую жестокую кару для изменников. И я знаю: окажись она сама на моем месте, вряд ли папа остался бы в живых после подобного. Мама бы его уничтожила.

Но почему тогда со мной так?

Будто я не дочка родная, а падчерица, которую не жалко отдать на откуп мерзавцу.

Мужа я внесла в черный список.

Не принимаю звонки и от родителей в том числе.

Про незнакомые номера и упоминать не следует.

Слез уже нет. И все, о чем я стараюсь думать, – это наша дочка. Она не заслужила всего этого ужаса.

Телефон вибрирует, и я вижу очередное сообщение с незнакомого номера.

Смахиваю его и дальше сосредотачиваю внимание на телевизоре. Показывают старую комедию, но даже она после визита медсестры не помогает мне отвлечься от происходящего в моей жизни.

Смартфон снова вибрирует. Я уже хочу сбросить вызов, как вижу имя подруги.

– Вит, привет, – щебечет, как обычно, Кристина.

Она типичный представитель золотой молодежи. И, пожалуй, единственная из моего прежнего окружения, с кем я поддерживаю связь.

– Приветик, – приподнимаюсь, чтобы занять более вертикальное положение.

– Ты все еще в больнице?

– Да, еще пока лежу.

– М-м-м, – тянет она странно. – А муж что, навещает?

– Навещает, – ежедневные букеты тому подтверждение.

– Значит, все хорошо?

– А что? – не хочу пока делиться этим позором.

– Да так, ничего, – быстро проговаривает она, но я понимаю, что она просто хочет перевести тему разговора.

– Нет, Крис, давай говори.

– Да я просто позвонила, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь и когда мы сможем увидеться, – она звучит неестественно позитивно, будто намеренно пытается ввести меня в заблуждение.

Снова в груди появляется то самое чувство, от которого хочется спрятаться. На душе скребут кошки, и я уже знаю, что сейчас подружка скажет мне нечто такое, от чего мне снова станет плохо, но, словно мазохист, хочу узнать эти новости. Наверное, чтобы лишний раз увериться в том, что спасать в моем браке нечего и я должна освободиться от изменника любым способом.

– Крис, я знаю тебя как облупленную. Говори, что там у тебя, – начинаю злиться.

Ненавижу все эти хороводы вокруг да около. Лучше разом сорвать пластырь, чтобы сразу переболеть и не вспоминать о неприятных ощущениях.

– В общем, зря я звоню, наверное, – бубнит она.

– Да говори ты уже! – повышаю голос.