– В общем, мы сейчас с Ширяевым в ресторане. И я тут видела Матвея.

Вопреки всем моим установкам и здравому смыслу, сердце ёкает при звуке его имени.

– И-и-и?.. – требую продолжения.

– Он тут не один, Вит. Он тут с женщиной. Я скину тебе фото. Прости, я не хотела быть гонцом с дурными вестями.

Через секунду я слышу сигнал пришедшего сообщения.

Открываю фото и вижу на нем Матвея, сидящего в профиль к камере, а рядом с ним та сама брюнетка, что была у нас в квартире. Они сидят на очень близком расстоянии, на интимно близком, и что-то рассматривают.

У меня внутри в очередной раз что-то обрывается, и я отправляю это фото маме с прикрепленным сообщением: “Это ты называешь раскаянием, мама?”

– Ушел? – спрашиваю я медсестру, что возвращается, проверив, удалился ли наконец-то из стен больницы мой пока еще муж.

– Да, все чисто, – заговорщически сообщает она.

Сегодня меня выписывают, и мне пришлось поведать свою кошмарную историю доброй медсестре Тане, что была со мной слишком терпелива. И теперь у меня есть сторонник, готовый ради моего благополучия выполнять разные поручения.

      Остается надеяться, что врач расскажет о моей выписке чуть позже. Пока он на операции, а значит, точно не станет принимать звонки от родственников пациентов и у меня есть время на побег.

– Отлично, – подбираю сумку и направляюсь к выходу.

После того как Крис отправила мне те злосчастные фотографии, прошло еще три дня. Я научилась блокировать любые эмоции, не думать о своем горе и о том, чем именно занимается мой супруг.

Теперь у меня есть только доченька, которая появится на свет далеко не завтра, а значит, у меня будет какое-то время, чтобы устроиться на новом месте и вдалеке от мужа развестись.

Я решила уехать.

Никто из близких не знает о моем решении. И не узнает до тех пор, пока я не окажусь отсюда подальше.

Прежде всего я должна думать о малышке и о том, чтобы спокойно доносить ее. А находясь посреди змеиной кодлы, я так и не вылезу из больницы.

– Давай, милая, я тебе помогу, – забирает у меня сумку Татьяна. – Тебе не надо сейчас носить тяжелое.

– Спасибо, – я безмерно благодарна этой женщине, что оказалась настолько добра ко мне.

– Ну все, идем.

Мы проходим холл и заходим в лифт, а я все никак не могу расслабиться. Все время кажется, что Матвей выскочит из-за угла и мой побег накроется медным тазом.

Тревога внутри меня разрослась до немыслимых размеров. Я вздрагиваю от каждого шороха и жду того, что меня в любой момент схватят и потащат домой.

От одной мысли об этом меня передергивает.

Нет у меня больше дома.

Вниз спускаюсь, находясь в страшном напряжении. Поэтому когда Татьяна передает таксисту мои вещи и я прячусь от пронизывающего ноябрьского ветра в машину, все еще не верю, что удалось выбраться непойманной.

Как только машина трогается с места, я цепляюсь за ручку, не позволяя себе до конца расслабиться. Оборачиваюсь назад, проверяя, нет ли за нами погони.

С территории больницы выезжает только наша машина, и я облегченно откидываюсь на спинку сидения и шумно выдыхаю.

– Уже скучаешь? – спрашивает водитель.

– Что, простите? – только теперь вспоминаю, что в машине я не одна, и бросаю взор на лысый затылок таксиста.

– Обратно уже хочешь вернуться? – говорит он с каким-то смешком.

– Да нет, не хотелось бы… – смотрю в зеркало заднего вида, встречаясь с глазами водителя.

Он ухмыляется, и это меня настораживает.

– Что ж тогда так оборачиваешься. Будто забыла там что-то?

– Проверяю, чтобы за нами слежки не было.

– Во как! Так у нас прямо шпионские страсти, – продолжает усмехаться он, а меня напрягает его реакция.