– Хорошо, – говорю, кручу в руках телефон, и только он отворачивается, снова пишу сообщение: “Так зла, не могу. Поговори со мной минутку, можешь?”

Мой телефон тут же начинает вибрировать, и сердце приятно замирает, когда я вижу на экране “Берсеньев Даниил”.

– Да, – сразу принимаю вызов. – Как дела?

– Да путем, – отвечает нервно. – Он там? Обидел тебя?

– Нет, говорила с деканом, – кривлю губы. – Я ж говорила, все он знал. Вообще все, и ему как бы это нормально. Не видит проблемы.

– Конечно, нормально, они друзяшки в десны чуть ли не с горшка. Забей на все. Я приеду и заберу тебя домой. Пускай ебутся конем. Устроишься в другое место.

– Ну он сейчас пошел куда-то, вроде новый график у меня будет. Не знаю, может, уменьшат нагрузку, – гадаю я.

– Просто будь на виду, не оставайся с этим, ладно? – его тон становится все более нервозным. – Я скоро буду.

– Да, конечно, – даже не спорю, хочу, чтобы он приехал. – Я уже закончила, сейчас здесь решу и свободна. Скажи Марусе, чтоб мультики посмотрела, и газ перекрой, на всякий случай.

– Жди, – бросает он, молчит и добавляет: – Люблю тебя.

– Я… Люблю тебя, – отвечаю, сжавшись внутри вся от страха, что вообще такое говорю.

– Кого ты там любишь, Мара? – голос за спиной и громкий хлопок двери. – Все же я был прав?

Подпрыгиваю, сую телефон в карман пиджака.

– Я не хочу с тобой говорить, – поднимаюсь, хочу уйти. – Давай не будем устраивать шоу на работе.

– Давай не будем, – соглашается он, демонстративно поворачивает в замочной скважине ключ, вытаскивает и прячет в карман. – Ты забрала мою дочь и заперла мою мать, нахамила ей, довела до сердечного приступа.

Паника морозит внутренности. Я еле держу голос хоть немного уверенным, но самой уже хочется бежать, хоть в окно выпрыгивать.

– Я забрала свою дочь, – отвечаю ему, отступая на шаг. – Открой кабинет, Олег. Зачем ты это делаешь?

– По закону ты не имеешь препятствовать мне в общении с ребенком, если я не лишен родительских прав, которые у нас, Мара, равны. А что я делаю? – приподнимает бровь, смотрит вопросительно. – Я всего лишь хочу поговорить со своей женой, которую очень люблю, несмотря на все ее… Хм, выкрутасы.

– Про общение и родительские права решит суд, – выпаливаю я, и с губ срывается истеричный смешок. – Любишь? Олег Викторович, ну слушай, я же не первый год тебя знаю, про какую любовь ты мне сейчас рассказываешь вообще? Да тебе удобно просто со мной было и все. Я так больше не хочу. Зачем тебе терпеть мои “выкрутасы”? Я подала на развод, Олег. Еще вчера.

– Мара, – сокращает расстояние между нами в пару шагов, – давай честно. Я оступился, но и ты не ангел. У тебя было с Берсеньевым. Так что квиты. Развода не дам, так что не дури и возвращайся домой.

– Не подходи ко мне, – отступаю, выставляю вперед руки. – Я не вернусь. Мы не квиты. Развод дашь тогда, когда успокоишься, я подожду. Не надо делать все еще хуже.

– Я твой муж, блядь, – рычит Олег, вмиг потеряв все свое фейковое терпение. – Я тебе прощаю твое блядство с Берсеньевым и принимаю обратно в семью. Поехали за Машей и домой.

Меня прорывает от его абсолютного отсутствия хотя бы какой-то совести, хотя бы какой-то любви ко мне. Как я жила с этим человеком? Как я могла?

– Нет у тебя семьи! Семья – это я и Маша. И я тебя не прощаю. За всех твоих малолетних шлюх не прощаю. И я не люблю тебя, не хочу тебя, и жить с тобой после всего не буду, потому что мне противно!

– Противно?! – ревет он, хватает меня за предплечья и впечатывает попкой в край стола. – Будешь ты и любить, и жить, и глаза закрывать на мои способы снятия стресса!