– Нет. Иди спать ложись, – пячусь назад, а он наступает.

– Иду, конечно, иду, – теснит меня к нашей кровати.

– А ты здесь будешь спать? – вздрагивает мой голос.

– А где же ещё. Тут моя спальня и моя жена. Иди сюда, – требовательно машет он.

– Нет. Я в душ, – разворачиваюсь, чтобы смыться в ванную, в надежде, что он ляжет и быстро заснёт.

Но Глеб ловит меня за халат и тянет к себе, прижимая спиной к груди.

– Не надо тебе в душ. Иди сюда, пожалей мужа, – сковывает меня в объятиях. Начинает водить влажными губами по моей шее, довольно урча.

– Не трогай меня, – пытаюсь вырваться. – Пусти.

– Нет, не пущу, – перехватывает ещё крепче, так что мне становится трудно дышать. – Я хочу тебя трахнуть. Ты сегодня такая была в этом платье… Арр, – впивается зубами в шею. – И бесила меня специально, да? – до боли сжимает руку на моём бедре. – Завела, сучка, теперь иди сюда, – толкает меня на кровать, и тут же наваливается сверху.

Накрывает паника, какой я ни разу не испытывала. Запах алкоголя и сигарет бьёт в нос, я пытаюсь вырваться, но муж, естественно, сильнее.

– Глеб, пусти, я не хочу, иди к своей Кристине! Отвали от меня, – отбиваюсь изо всех сил, толкаю Глеба ногами и руками. Но чем яростнее я сопротивляюсь, тем крепче он сжимает моё тело, оставляя синяки на шее, бёдрах, руках.

– Замолчи! Ты же сама этого хочешь, не брыкайся, – рычит Глеб, сковывая мои запястья над головой.

– Пожалуйста, прекрати, – уговариваю его, пытаясь воззвать к совести, здравому смыслу, да не знаю я к чему ещё. – Глеб, я тебя очень прошу, – жалобно всхлипываю, слёзы подступают, потому что я понимаю, что проигрываю, он сильнее и всё равно возьмёт своё.

– Ты же хочешь! – твердит он как заведённый.

Рвёт на моей груди полы халата, сдирает с плеч тоненькие бретельки сорочки, впивается в грудь губами и зубами, оставляя следы.

– Я не хочу, не хочу, – бьюсь в его руках беспомощной птицей.

Но ему плевать. Он раздвигает мои колени, грубо суёт руку в трусики, неласково врываясь пальцами между складочками.

Замирает, натыкаясь на сухую плоть.

– Не хочешь, значит? – зло цедит он. Вижу, Глеб просто сатанеет. – А кого ты хочешь, а? Улыбалась там всем, глазки строила, а теперь не хочет она.

Начинает срывать с себя одежду. Отпускает мои руки, встаёт, расстёгивает ремень. Я отскакиваю от него, отбиваюсь ногами, но он ловит меня за лодыжку, дёргает на себя так, что я слетаю с кровати, ловя щекой край тумбочки. В глазах вспыхивают искры, Глеб тут же хватает меня за волосы, толкает назад на кровать животом вперёд, наваливается сверху, задирая халат и сорочку, вдавливает меня лицом в матрац так, что я не могу дышать. В глазах темнеет, паника от удушья усиливается, слышу какие-то звуки, крики…

Вдруг тяжесть мужского тела исчезает, я дёргаюсь на другой край кровати, слетаю с неё, забиваюсь в угол, и уже оттуда смотрю на картину, как над нашей кроватью с перекошенным лицом стоит Кристина, Глеб лежит на полу без сознания, а рядом с ним стоит Павел.

Судорожно ловлю воздух ртом, обнимая себя за плечи.

– Маргарита Ефимовна, вам плохо? – делает шаг ко мне охранник.

– Плохо ей? Плохо? Ты чем Глеба опоила, что он на тебя полез, мымра? – визжит Кристина.

А меня так трясёт, что я даже ответить ей не могу.

Павел исчезает из комнаты, возвращается со стаканом воды, подаёт его мне. Но рука у меня так трясётся, что взять не получается, вода расплёскивается. Парень помогает мне, прикладывает стакан к губам, зубы стучат о стекло, но у меня получается сделать глоток, потом ещё один, спазм в горле проходит.