– …поэтому, если вы сейчас развернетесь… – вещала докторка.

– Лью?… Мы будем садиться. Оставайся на связи! – Дэвид переключился на интерком. – Внимание, будем садиться!

Он быстро протянул руку и проверил ремни пассажирки.

– Послушайте, мать Тереза! У меня здесь на борту три человека, пока еще живых. Поэтому заткнитесь, пожалуйста, и делайте только то, что я говорю. Прямо сейчас!

Он больше не смотрел на нее, сосредоточившись на управлении машиной. Приборы, включая бэкап, указатель горизонта и вариометр, показывали полную хрень, и полагаться на них он уже не мог. Он перевел взгляд на мутное пятно света от прожектора под брюхом птички – единственное, что еще можно было различить за стеклами кабины, – и попытался снижаться по ощущениям. Последние показания радиовысотомера, которым он еще верил, – около сотни футов. Как давно это было? Куда их сдуло за это время? В этой болтанке он не мог определить. Машина дергалась, стонала и неслась в ад. Адреналин хлынул в кровь, изгоняя остатки похмелья. Он осознавал, что больше не контролирует положение вертолета в пространстве.

– Лью?… У меня полный отказ навигации. Видимость ноль, высота… не знаю. Снижаюсь, пытаемся сесть. Подтверди координаты?

И, не дожидаясь ответа, в интерком:

– Внимание, садимся АВАРИЙНО! Может быть… очень жестко!

Потеря ориентации в пространстве – это худшее, что может с тобой случиться. Пожалуй, даже хуже ракеты в задницу над пустыней… Дэвид снижался, стараясь инстинктивно удерживать машину в горизонтальном положении. Он понимал, что земля, а точнее, безжизненная ледяная равнина, над которой они болтались, может вынырнуть в любой момент, с любой стороны и с любой скоростью. Успеет ли он вообще среагировать?

– Лью, твою мать?… Ты принял координаты? У нас тут…

В этот момент машину тряхануло так, что медицинское оборудование оторвалось от креплений. Испуганные вопли людей смешались с лязгом металла и оглушительным воем – то ли урагана, то ли турбины… За стеклами кабины уже ничего нельзя было различить, исчезло даже пятно посадочного прожектора. Но болтанка явно ослабла. Они сели? Упали?

– Грег, Сэм, все о’кей? – прокричал он.

– Да, Дэвид, мы в порядке! – ответил за обоих Грег. – Но тут все вдребезги.

Клэр сидела молча, защищая руками голову, но ему было видно, что с ней все в порядке. Приборы по-прежнему показывали полную бессмыслицу. Но похоже, они таки сели. Куда? Сейчас это не так важно. Могло быть намного, намного хуже… он-то знал, как бывает. А тут просто жесткая посадка, все живы! Он разгрузил винт и перевел двигатель на холостые обороты. В этот момент сработала вся сигнализация: от опасного сближения с землей до сближения с воздушным судном на встречном курсе. Усмехнувшись иронии взбесившейся электроники, Дэвид потянулся к кнопкам отключения…

…и вот тогда стало НАМНОГО ХУЖЕ, он понял это сразу. Птичку бешено встряхнуло, закидало, завертело, заскрежетал метал. Было ощущение, что они упали в гигантскую центрифугу, раскручивающуюся все быстрее и быстрее. Невероятная сила прижала Дэвида вбок, к спинке сидения и стеклу двери. Сзади, из-за смятой перегородки пассажирского отсека на панель приборов полетели какие-то предметы, бумаги, куски пластика. Звуки в наушниках перекрыл оглушительный треск и грохот со стороны двигателя. Боже, спаси нас, БОЖЕ, СПАСИ!!!

– Всем сидеть! – успел ли он прокричать это или только собирался?

* * *

Вой ветра. Боль. Холод.

Дэвид с трудом разлепил глаза и, застонав, попытался поднять голову. Нет, пожалуй, надо начать с пальцев. По крайней мере, одна хорошая новость – пальцы на руках и ногах шевелились; значит, позвоночник цел, и даже переломов конечностей нет. Страшно болит все тело. Если ребра сломаны, они могут пробить легкое… черт, об этом лучше пока не думать. Он осторожно покрутил головой и выпростал правую руку из покореженных остатков того, что прежде было креслом пилота.