– Лью, заправщик уже на месте?

– Давно, ждет.

– Хорошо. Тогда выдай дамочке таблетки от тошноты – все, которые найдешь. А себе вазелин. Он может тебе понадобиться, если ты это подпишешь.

Дэвид положил на стол перед командиром заполненный полетный план и повернулся к двери, бросив на ходу:

– Мы полетим, я обойду фронт.

Съела, лесбиянка? Вслух он этого не сказал, но прочесть его мысли было несложно.

– Ты уверен? Я бы не рисковал на твоем месте…

– Вылет через четверть часа, – буркнул Дэвид и отправился к машине.

Злорадно ухмыльнулся, услышав, как она заверещала:

– Вы что, не видите, в каком он состоянии? Да от него перегаром разит за версту!

– Дамочка, другого у нас нет! – Лью наконец вышел из себя. – И потом, это лучший пилот, которого я в своей жизни видел. Он и пьяный летает лучше, чем большинство трезвых. Начинается буран, если хотите добраться до Пойнт Лэй – поторопитесь, иначе полет не состоится.

Она смерила его возмущенным взглядом, но заткнулась и пошла командовать санитарами.

Вскоре птичка с пилотом и тремя парамедиками на борту уже висела в свинцовом воздухе надвигающейся пурги. Грег и Сэм, опытные спасатели, как всегда, сидели в пассажирском отсеке, а чертова докторица устроилась в кресле рядом с ним.

– Сколько туда лететь?

Господи, она что, и правда первый день на Аляске?!

– Пятьдесят минут… обычно. Сегодня хорошо, если полтора часа. Никаких гарантий, – ответил он. – И вы слишком легко одеты.

– Я не просила ваших советов!

– И то верно, – хмыкнул он.

Промерзнет один раз до костей – будет умнее, дураки учатся на собственном опыте.

Она сделала особенно независимое лицо и отвернулась. До чего же неприятная особа, неужели ему придется теперь постоянно с ней работать? Да нет, такие тут надолго не задерживаются. Не пройдет и месяца, как ее отсюда как ветром сдует, со всей ее фанаберией.

Между тем, ситуация на метеорадаре ухудшалась стремительнее его самых пессимистичных ожиданий. Машина дрожала, проваливалась в ямы и шарахалась в стороны от порывов ветра. Красная линия погодного фронта, поджимавшего их справа, буквально на глазах ползла по экрану. Дэвид все время доворачивал влево, стараясь не приближаться к ней, и в результате уже сейчас шел на пять градусов левее, чем предполагал.

Он вынужден был признаться себе, что сделал ошибку, согласившись на рейс. Мерзкая баба взбесила его, не то он включил бы мозги и отказался. Хотел показать ей свою крутость, идиот, стал меряться яйцами с проклятой ведьмой, и вот результат.

– Боюсь, нам придется возвращаться, – повернулся он к Клэр.

– Об этом не может быть и речи! – отрезала она. – Случай серьезный, без нас он не выживет.

– Послушайте, доктор… ка, – начал он, вводя машину в разворот. – Мы уже идем на высоте двести футов, по приборам… Это вам не гребаный Боинг, и это не тот ветер, что задирал вам юбку в Бостоне, или откуда вы там… Это настоящая полярная пурга, которая сейчас просто оторвет нам… – замолчав на полуслове, Дэвид раздраженно защелкал зумом на метеорадаре и выругался.

– Ребята, все на ремнях? Фронт движется слишком быстро. Будем возвращаться… или садиться.

– Все в порядке, Дэвид, – послышался голос Грэга. – Сэм прихватил термос со своим пойлом, перезимуем.

– Дэвид, – Клэр вдруг сменила тон. – Там сейчас лежит человек, и вся его надежда – мы.

– Лью?… Мы возвращаемся, тут полная задница.

– Представьте, что это ваш близкий…

– Лью?… У меня отказ метеорадара. Да, подтверждаю.

Болтанка усилилась. Дэвид сосредоточился на приборах, пытаясь оценить ситуацию. Он был уверен, что только что развернул машину на обратный курс, но основной навигационный дисплей показывал, что они повернули лишь на двести восемьдесят градусов, то есть практически в лоб надвигающемуся фронту. Что за хрень? Казалось, что машина, как муха, бьется в стену из молочно-матового стекла, не продвигаясь вперед ни на дюйм.