К числу духовно-нравственных предпосылок возникновения государственности необходимо отнести ментальность народов, населявших территорию Древней Руси. Именно эта сторона государствообразующего процесса привнесла то особенное, что затем отличало Новгородско-Киевскую Русь от европейских и азиатских стран. Восточных славян в этот период отличали: общинная психология, родовые пережитки, сильное влияние язычества, вечевая организация политической жизни, слабое развитие крупного землевладения и существование патриархального рабства. Это сказывалось на особой роли городов на Руси, системе управления и военной организации.

Занимая к началу IX в. огромные территории, во много раз превышавшие земли большинства европейских государств, славянские племена, земли, княжения, союзы, в сущности, были уже готовыми классовыми «протогосударствами» афинского типа, в силу сложившейся системы управления близкими античным городам-полисам.

Многие предпосылки образования Древнерусского государства аналогичны тем, что сложились в других странах Европы.

Таким образом, к концу IX в. у восточных славян появились основные предпосылки возникновения государства. К их числу можно отнести развитие производительных сил, формирование соседской общины, развитие торговли, рост имущественного неравенства, наличие системы управления, наличие союзов племен, выделение племенной знати.

Древнерусское государство и его право до недавнего времени изучались не столь интенсивно, как другие темы, связанные с историей Древней Руси. В советской историографии утвердилось мнение, что условием возникновения права являлось государство, что там, где нет государства и классов, там нет и права; это зарождающееся право служит интересам господствующего класса; одним из главных институтов защиты интересов его представителей является суд (важным инструментом последнего – принуждение, насилие)[227]. Дореволюционные исследователи такой жесткой связи не выстраивали, более гибко понимая феномен права. Распространенным было мнение о первичности права по сравнению с государством[228].

Этатизм, абсолютизирующий роль государства в развитии права, популярен и в западной литературе XIX – первой половины XX в. В рамках этого направления проблема правогенеза решается следующим образом: до появления государства действуют правовые обычаи, которые правом не считаются, но рождается государство, санкционирует отдельные обычаи, инициирует новые нормы и тем самым формирует зону действия права. Ключевым здесь является санкционирование государством норм путем издания сборников законов. Другой важный признак права – жесткость его обеспечения посредством государственных судов и всего аппарата государственного принуждения.

Тем временем со стороны антропологов стали поступать данные о том, что в некоторых первобытных обществах существовали развитые нормативные системы, которые иначе как правом назвать сложно[229]. Оппоненты этатизма не связывают возникновение права с появлением государства, но говорят о сущности права несколько неопределенно: право есть то, что правом в данном обществе и считается, то, что регулирует жизнь и определяет санкции за нарушение нормы. «Право есть то, что интерпретировано как право»[230]. Первой сферой, где стало действовать право в чистом виде, признавался обмен[231].

Итак, для этатистского подхода главный признак превращения норм в «настоящее» право довольно формален: появление государства и санкционирование им ряда норм. Оппоненты не дают достаточно четких признаков права.