– Прозвище, – согласно кивнула она. – Настоящее имя никто тебе не скажет. Ты слишком силён, чтобы тебе доверять подлинное имя. Ты же наполовину Дини Ши. Ты сильнее меня, и даже сильнее той, которую зовешь Майей… Просто ты ещё не чувствуешь своей силы.

– Откуда ты знаешь про Майю? – удивился Шон.

– Знаю, – Ааргиад нахмурилась и, поёжившись, обхватила себя руками, словно замёрзла. – Никогда её больше не зови, Шон! Ты можешь ходить в лес. Те руины – ты черпаешь силу в этом месте, чувствуешь, что это место когда-то чтилось твоим народом как святыня. Но Майю не зови. Слышишь? Это не шутки. А если явится незваная, скажи трижды вслух: «Нет твоей власти надо мной. Моё имя только моё!». Запомнишь?

Шон кивнул, настороженно поглядывая на свою новую знакомую.

– Ааргиад, а… – Рыжий набрал воздуха побольше и выпалил, – мою мать ты тоже знаешь?

Она скосила на него чёрные глаза, задумалась на мгновение, покачала головой.

– Прости! Есть вопросы, ответы на которые ты должен найти сам, – она вдруг вскинула голову, будто прислушиваясь, и тотчас поднялась изящно. – Ступай, отец тебя ищет! Приходи ещё, Шон Фланаган, я найду, что тебе рассказать. А Доналу лучше ничего про меня не говори… Ему так спокойнее будет. Впрочем, как хочешь. Я ведь не Майя. Прощай, Рыжий! И подумай насчёт поцелуя…

Её звонкий смех долетел от самой кромки вод. Одним неуловимым движением роана, набросила на плечи серебристую шкурку, и вот уже проворный серый тюлень исчез в зеленоватых морских волнах.

***

[1] Роаны или шелки – люди-тюлени, один из самых добродушных видов водяных фейри. Практически не проявляют агрессию, нередко сами становятся жертвами людей. Чаще их можно встретить в обличии тюленя, «шкурку» сбрасывают только на берегу на короткий срок. В человеческом обличии невероятно красивы.

14. 13 Странности Шона Фланагана

Прошлое

Прежде чем натянуть выстиранные накануне штаны и самую новую и нарядную рубаху, Шон тщательно отмыл от грязи ботинки и теперь натирал их до блеска. За этим занятием его и застал отец.

– На праздник хочешь пойти? – нахмурился Донал.

Шон замер, посмотрел на отца настороженно – неужто запретит?

В деревне не так уж часто устраивали какие-то большие празднества – излишние траты многим были не по карману. Поэтому, когда дела обстояли совсем уж худо, праздники не проводили. Ведь на общий стол каждый по традиции приносил какое-то угощение. Нынче Шон, к примеру, собирался поделиться частью утреннего улова рыбы да корзиной устриц и мидий.

Обычно гулянья проходили на площади у причала, где весь Каерхин собирался – как правило, на следующий день после Рождества и Пасхи. Здесь ставили столы прямо под открытым небом, места хватало и для танцев, и для музыкантов.

В сторонке можно было поболтать по душам с соседями. А кто замёрз или не хотел плясать, тот мог на время укрыться в единственном деревенском пабе, в будни умело притворявшемся торговой лавкой.

В праздники его двери гостеприимно открывались даже для совсем «зелёных» парнишек, а также для девчат, которых обычно и за порог дома-то не пускали одних, какой уж там паб! Но в праздники все были на виду у всех, а значит, старшее поколение (якобы) приглядывало за младшим и не допускало никакого разврата, а потому дозволялись некоторые вольности в поведении.

Как раз по этой причине юноши и девушки на такие гулянья рвались всей душой, ведь там можно было приглядеть себе невесту или жениха, без опаски поболтать с тем, кто пришёлся по сердцу, и даже подержаться за руки, пока танцуешь.

Сегодня праздновали День Урожая, который ещё называли День Картошки. Вот на этот весёлый праздник собирались далеко не каждой осенью, ведь порой праздновать было особо нечего. Неурожай картофеля для всей Ирландии становился настоящей бедой, ведь это, по сути, был «второй хлеб», а для кого-то и первый.