Мэдиссон прочистил трубку и взглянул мне в лицо.

— Тогда сегодня же стоит навестить госпожу Элоизу Фермарр. Пока никто из власть предержащих не передумал.

9. Глава 8

Гестия

Я была пленницей, хоть меня и не оставляли в тесной темнице и даже заставляли выходить к завтраку, обеду и ужину. Есть было некогда, несмотря на то, что аппетит у меня не пропадал даже в минуты волнений, но наши совместные трапезы больше напоминали допросы или проповеди.

За личиной милого молодого человека с лицом, достойным кисти художника, пишущего ангелов, скрывался дотошный и въедливый дознаватель, не оставляющий попыток уличить меня во лжи.

Сейчас он спрашивал о моём житье-бытье в провинции, упоминал о своих родителях, и в этот момент я ему верила, а в следующий — как бы невзначай интересовался артефактами. Мол, посоветуй, к кому бы обратиться за нелегальным товаром, кто способен достать за приличное вознаграждение то, что и Святому ордену не помешало бы?

— Это вам в другую гильдию надо, каноник. К магам и ведьмакам, женщины-артефакторики среди ведьм почти не встречаются, мы полагаемся на природную Силу внутри, а не снаружи, — отвечала я и тут же начинала расспрашивать о родных ему местах.

Он говорил охотно: о природе, о камнях, о родителях уже вскользь и о соседях, совавших нос в чужие дела, и ничего не сообщал. Ни названия города, ни имён родителей, однако, не называл. Я лишь узнала, что отец Алариса был звонарём в церкви и обещал своего первенца посвятить Богу.

— Получается, у вас и выбора не было?

— А у тебя он был? — ответил мой тюремщик и посмотрел через стол так, что захотелось извиниться. Или бросить ему в лицо тарелку славного тыквенного супа. Последнее я делать не стала.

Кухарка у каноника была отменной мастерицей, и всё это без капли магии! Чудо, а не женщина!

— Вы сердитесь, потому что знаете, что я права. Прошу извинить меня за эти слова.

Да, иногда стоит попросить прощения, чтобы ещё раз задеть собеседника.

— Скажи, а когда ты переехала в столицу, не хотелось отомстить тётке, выгнавшей тебя на мороз со двора?

Как говорят мальчишки, игравшие в камешки, один-один.

— Нет, прошлое надо оставлять в прошлом. И я не мстительна, каноник.

Вот так, если он пристально смотрел в лицо, чтобы уличить меня в способности разить заклинаниями направо и налево, то ошибся. Я скромно опустила глаза в тарелку и продолжила есть.

К тому времени мы провели вместе уже два дня. Каждый в своей комнате, каноник часто отлучался по делам, а Силеник, который не простил моего внезапного возвращения и продолжал клацать зубами, когда видел меня, безвылазно сидел в прихожей и дремал, как цепной пёс. И лишь по ночам отлучался куда-то.

— И вообще, зачем вы спрашиваете, мой дар в том, чтобы дарить красоту, я не использую злокозненную магию на тех, кому помогла. Это лишено смысла: кто станет ходить к ведьме за красотой, длящейся одну ночь?

И магия переполнит меня, убив носителя. Если подумать, у ведьм тоже не было выбора: мы обязаны выпускать Силу в мир.

— А против того, кому не помогали? — методично допрашивал Аларис. К супу он почти не притронулся, всё время промакивал губы полотняной салфеткой чистейшего белого цвета.

Каноник жил небогато, но старался во всём соответствовать уровню, который жил только в его голове. И имел пристрастие к белокипенным вещам. На кипячение, должно быть, кучу денег угрохал.

Мне захотелось подойти и сесть рядом. Провести указательным пальцем по его губам и щёлкнуть по носу. Чтобы перестал нести чушь.

— Вижу, что вы опробываете на мне технику иезуитов? Подойти к делу так, чтобы допрашиваемая не смогла промолчать?