Миг, и всё стало, как прежде.

— Безопасно. Я гарантирую вам это.

— Тогда прошу в кабинет.

***

Натаниель Мэддисон одновременно раздражал меня и вызывал доброжелательный интерес к своей персоне.

Он вошёл в кабинет начальника без тени беспокойства и совсем не удивился, увидев меня в кресле почётного посетителя.

— Вы подали жалобу в Главное таинство, Мэд, не спросив моего мнения, меня это оскорбило, — произнёс начальник, завидев Старшего следователя.

— Я имел на то полномочия.

Он снова повадками напомнил мне домашнего кота, который и ухом не ведёт, когда стервеца ругают за съеденную рыбку. Знает, что не всерьёз, что так положено хозяину — власть показывать, когда зрители присутствуют, но для обожаемого питомца найдётся кусочек пожирнее.

— И всё же господин каноник прав в своём недовольстве. Ведьмы не наша юрисдикция.

— Меня интересует не ведьма, а подозреваемая, которую я так и не допросил. Дома она не появляется, слуги лепечут, что каноник пришёл и велел ей собираться, обещал защиту, обыск самолично произвёл, да здесь не в претензии, не подумайте, уж я знаю, кому что дозволено.

Усмехнулся и кивнул мне по-свойски. С издёвкой, которая вполне могла сойти за желание покрасоваться.

— И что вас не устроило?

Настало время подать голос. Я размял пальцы и не почувствовал никаких силовых нитей. Злокозненной и иной магией в Следствии не пахло.

— Ведьма перешла под ваше покровительство без соответствующей санкции вашего ведомства, вот что. Вы использовали её для получения информации по делу. А в Своде правил сказано: если расследование предполагает взаимодействие ведомств, то ни одна сторона не может скрывать факты, влияющие на ход расследования, в том числе и доказательства, иные улики, от другой.

— Мэд у нас большой знаток стряпчих тонкостей, — улыбнулся лысый начальник, не без удовольствия наблюдавший за подчинённым.

И тайно одобрявшим, как тот надрал мне зад, если выражаться языком их подопечных.

Что ж, я обожаю такие моменты, когда противная сторона ещё наслаждается конфликтом и не ведает, что получит ком грязи в лицо в следующую секунду.

— Вы, должно быть, забыли вторую сноску к правилу пять: если добытые сведения угрожают государственной безопасности, инквизитор вправе утаить их ото всех, кроме Верховного архимандрита или лица, его заменяющего.

Пауза. Ваша карта бита, господа.

— Если так, то, конечно, каноник, — залепетал комиссарий, вмиг возвратившего себе маску угодливого господина, не желающего ссориться ни с одним сильным мира сего.

— Если так, — с упрямством ищейки, взявшей след, повторил Мэдиссон. Он говорил спокойно, и за этим отсутствием эмоций я всё явственнее чувствовал нетерпение гончей, преследующей зайца.

У этого человека был свой дар, и пусть он лежал вне плоскости моих непосредственных интересов, я должен им воспользоваться.

Пока на мне перчатки, и каноничная магия ослабила контроль над природной, я должен был вытянуть из Мэдиссона всё, что тот знает. Как только он выйдет за дверь, уже ничего не скажет без серьёзных посулов, а у меня нет времени.

И ведьму надо искать, пока она дел себе во вред, и мне заодно, не натворила.

— В знак доброго расположения, я поделюсь информацией первым: мы с ведьмой были у коронера. И благодаря ей я выяснил: убийца, непосредственный исполнитель — это слуга.

— Дворецкий, вероятно, — глухо продолжил Мэдиссон. — Он поступил на службу в дом Лонгрен полгода назад по поддельным документам.

— Он арестован?

В таких делах следствие не медлит. Есть подходящий подозреваемый, даже не один, вот и страшной сказке конец, а иным мораль — коли ты низкого социального круга, то и на роль злодея годишься.