Я, наконец, взглянула на портрет. Мы с этой женщиной были похожи: тонкие черты лица, упрямый взгляд, тёмные волны густых волос. И всё же было в этом лице что-то отталкивающее. То ли презрительно изогнутые брови, то ли белозубая плотоядная улыбка.

— Что она сделала?

— Губила женщин.

Тварь!

— За что?

— Силу забирала. Молодость, я сам не маг, госпожа, точно не скажу, но зла наделала изрядно.

Я всё смотрела, не смея оторваться от портрета и задать следующий вопрос. Но время его пришло, нет смысла прятаться за иллюзиями, они до добра не доведут.

— Зачем ты мне это всё рассказываешь? Почему печёшься обо мне?

В висках заломило. Сейчас в моём собеседнике, на дне его души, настолько глубоко, что разглядеть сложно, ворочалась Сила. Мощная и жестокая, как вся неканоничная магия. Заворчала дикой кошкой и заснула, опутанная цепями «правильной» магии. Зато теперь я точно знаю, что Силеник мне не соврал.

Переживает за хозяина, как верный пёс, но вреда мне причинить не намерен. Его кустистые брови напоминали уши волка: вздыбливались при малейшем шуме и показывали настроение хозяина. Сейчас Силеник размышлял, стоит ли мне рассказывать правду. Не моё дело — его отношение с хозяином.

— Говори уже!

— Господин Аларис и я прибыли издалеча. За ним наблюдают, смотрят, как бы оступился, он уже ту ведьму убил без ведома инквизиции, чтоб она в преисподней сгорела! И другую, ещё до неё, не довёз. Третьего промаха не простят, а господин так хочет в столице остаться! Он не вернётся к могилам родителей, не сможет. Талант у него, госпожа, ему нельзя назад. Пропадёт зазря.

— Талант. Да, я знаю, какой. Как твой и мой, неправильный. Но ты прав, я должна сама позаботиться о себе.

Схватила накидку, оставив портрет на столе. Интересно. Зачем Аларис его сохранил? Смотрит изредка и раздувается от самодовольства или скорбит о той, кому пожертвовал тень?

Неважно. Для меня, уж точно. Завязала накидку, и вперёд!

— Спасибо. Силеник, за заботу. Ты хороший слуга, — произнесла я у двери, не поворачивая головы.

И вышла в ночь. Идти мне было некуда, но я была свободна. Пока свободна. И эта свобода меня совсем не радовала.

***

Криан Аларис

— Ты просто так отпустил её?

— А что делать, господин?! Я с женщинами воевать не умею. Очнулась и, слава Богу! Ещё не хватало, чтобы померла! Вот бы нам попало, беды не миновать, не оправдаешься, а тут ушла, и Бог с нею. Или кто там этих ведьм охраняет!

— Что-то ты больно разговорчив сегодня.

Я бы немедленно отправился на улицы разыскивать беглянку, если бы не проклятая усталость! Чувствовал себя так, будто по мне экипаж взад-вперёд проехал.

Использование неканоничной магии выматывает сильнее, потому что она не сочетается с общепринятой, а я освоился с обеими. Первая всегда была во мне, а вторую надел на тело вместе с формой инквизитора и гордился своей двуликостью.

То, что было призвано меня ослабить, стало моей Силой.

— Consensus omnium! — произнёс я, глядя Силенику в глаза. «Всеобщее согласие» — заклинание, раскрывающее души. Опасное, если в собеседнике нет магии, или её настолько крохи, что человек и не считает себя магом, опасное для другого, может, волю подавить так, что неделю со слабостью и лихорадкой проваляешься.

Если правда выходит из уст не по велению сердца, то это всегда рана.

Но Силеник не был обычным, он справится, залижет раны быстрее, чем я закончу допрос. Плевать на усталость, справлюсь!

— Она лишняя, хозяин. Вы знаете это не хуже меня, ушла с полчаса как, а куда не знаю.

Полчаса — уже и след простыл.

— С чего ты так всполошился?