Магия покидала тела после смерти хозяина, но не сразу. Жизнь оборвалась, кровь в жилах застыла, а магия всё ещё хранится в теле, вытекает по капле, пока сосуд не опустеет.

В этом месте остатки магии собирали в особые склянки, не чета тем, что хранила я лично. И Святой орден не видел в данном действии ничего предосудительного.

— Или напоминанием о том, что не следует сюда стремиться, — пробормотал мой спутник. Я видела, что ему тоже не по себе, Аларис постоянно дотрагивался до одного кольца с аквамарином или до другого, где был написан призыв инквизиции — «вижу руками».

— Напоминанием для кого?

Слава Богу, что нас никто не провожал. Комиссарий сонно посмотрел на бумагу инквизитора, не особо вникая в написанное. Смысла не было: податель свитка с красной сургучовой печатью, переливающейся при свете свечи серебряным блеском, может войти и не в такие двери.

— Для посетителей. Таких, как мы. Ты никогда не задумывалась, может, это вопрос, а не утверждение?

— В конце вопроса должен стоять вопросительный знак, а не точка.

Аларис достал из кармана сюртука тонкие чёрные перчатки и торопливо натянул их на руки. Вздохнул и толкнул дверь.

— Для того, кто прошёл через эту дверь, вердикт окончателен, — громко сказал святоша и бодро направился к столу в конце холодной комнате, похожей на короб с ненужными более вещами. Здесь нет пыли, потому что внутрь заглядывают нечасто. — Доброго вечера, Вигон!

Я переступила через порог, затаив дыхание. Запах затхлости и прелых листьев теперь впечатается в одежду, в кожу, в волосы, но это ерунда, можно вычистить, вымыться, главное — не вдыхать.

— Кому вы говорите? Здесь никого, — только и успела сказать, стараясь держаться подальше от металлического, сияющего чистотой стола и раковины с опущенным в неё шлангом. Можно было остаться у порога, но дверь захлопнулась сразу, как мы вошли, инстинктивно я старалась держаться ближе к инквизитору, всё лучше, чем стоять без защиты.

— Доброго, Аларис, рад тебя видеть, — прошепелявил голос за моей спиной, но его обладатель так и не появился. Я вскрикнула и невольно схватила инквизитора за рукав. Обернулась и юркнула за спину Алариса.

— Извините.

А он посмотрел на меня с укоризной и только покачал головой.

— В царстве мёртвых свои духи. Вигон, появись, хватить пугать девушку.

Воздух рядом с письменным столом подёрнулся дымкой, и из него проступили сначала длинные и худые руки, потом всё остальное.

Нос острый, кожа как воск, высокий мужчина вполне мог сойти за манекен для оттачивания магических навыков, такие обычно ставят в гильдии для экзамена на право вступления, если бы не глубоко посаженные тёмные, блестящие глаза. И волосы: тёмные, густые, коротко остриженные небрежной рукой, выглядели шиньоном, но я была уверена, что это не так.

— К вашим услугам, госпожа. Я уже отвык от живых и не люблю их, признаться, но спутнице инквизитора я рад.

Тонкие губы растянулись в улыбке, обнажив ряд потемневших и прогнивших зубов. Улыбка стала ещё шире, когда проктор заметил, что я вздрогнула. И подавила порыв, снова дотронуться до рукава Алариса.

— Показывай, нам некогда.

— Понимаю-понимаю.

Двигался проктор как кукла на суставах-шарнирах: ещё мгновение назад был здесь, а через пару дёрганных движений оказывался у металлического стола. Пустого, к счастью. Мне сделалось дурно, запах прелости сделался ярче, притупив всё остальные. И тишина давила на уши.

— Без истерик, надеюсь? —некромант скосил глаза на меня, и вдруг черты его вытянутого лица заострились, кожа чуть ли не лопалась на острых скулах, и не человек больше стоял передо мной, не маг, а скелет, обтянутый кожей, ворожил над гладким металлом, бормоча себе под нос бессмысленные словосочетания. «Держу ручки, омываю ножки, дёргаю ниточки, привязываю к телу».