И вокруг неё кружат мелкие тёмные мотыльки, громко шелестя траурными крыльями, чтобы в следующий миг упасть на ковровую дорожку, уступив место в воздухе собратьям.

— Я приду, каноник, — произносит она и оборачивается с самодовольной улыбкой на губах. — Не опоздайте сами.

Я взглянул в её лицо и проснулся. Нащупал часы в кармане брюк: четверть седьмого. Эту способность — чувствовать время, владеть им, уметь подмечать его бег и замедляться, когда необходимо, я бы не променял ни на какую красоту. Впрочем, она и так досталась мне от матери, за что я бы нещадно бит, ещё будучи остиарием на курсах духовной практики при церкви.

— Мне пора, не провожай, возьму извозчика, — Силений только посмотрел исподлобья и презрительно фыркнул.

— Вот завезёт он вас в преисподнюю, будете взывать там ко мне из геенны огненной, да я не услышу.

Нет, мой слуга иногда бьёт меня моей же картой.

— Сегодня у меня будет проводник, — бросил я через плечо, взял котелок и вышел на лестницу, освещённую двумя тусклыми масляными лампами.

Дело принимало дрянной оборот: Верховный архимандрит, прежний, оказался прав: я, наконец, встретил свою ведьму. Теперь либо она отойдёт в тень, превратившись в неясное воспоминание, либо я её уничтожу.

Невинные не являются в сны инквизитора, навеянные природной магией его крови. Невинные не отрезают у себя тень.

Будет проще, если она сегодня не явится в условленное место. Тогда можно объявить охоту и забыть её имя.

О, я знал, что проклятие, если прицепилось, так просто не отстанет.

Она придёт. Я буду ждать.

5. Глава 4

Гестия

— Какая ранняя осень в этом году!

— Это всё ведьмы виноваты. Шутка ли, в Арекорде их уже больше двух сотен. Ворожат много.

— Самые отъявленные дьяволицы! Они должны носить на груди особый знак, чтобы сразу видно было!

— Да-да. И на рукавах, чтобы отличать от приличных женщин, — среди сонма похотливых мужских голосов раздался тоненький, женский. Его обладательница, должно быть, тонка станом, носит корсет по моде матери, чтобы сделать осиной талию, имеет хорошенькое лицо и манеры. И тоже винит во всём ведьм.

Я шла по широкой улице Розмари, надвинув шляпку на лоб, чтобы не быть узнанной. На окраине я вела жизнь затворницы, как предписано гильдией, но стоит встретить мага, дознавателя или иного служителя Святого ордена, как все вокруг всполошатся, будто я не человек, а дракон.

Приходилось одеваться во всё тёмное, неприметное, и постоянно испытывать ощущение липкой грязи, прилипшей к подолу платья. Арекорд был для меня шансов на лучшую жизнь, я смогла открыть многие двери, и всё же кое-что осталось недоступным. Наверное, пройдут годы, прежде чем я смогу ходить не таясь.

И всё же некоторые вольности я позволяла себе уже сейчас. Например, выбирать платье винного оттенка и носить туфли, которые иные благородные дамы не могли себе позволить из-за не менее благородной бедности. Я не была благородной, я брала деньги с клиенток и не стеснялось этого. Никакого обмана — я дарила им красоту.

Не на час, не на год. Навсегда.

— Госпожа точна, как часы на городской ратуше, — каноник вынырнул из оживлённого людского потока и приподнял котелок в знак приветствия. Сейчас он был одет как светский мужчина, надеющийся на должность, которая пока ему не по чину.

Тёмный костюм, пошитый на заказ из добротной материи, наверняка по двенадцать зольденов за метр, и шейный платок, уже другой. Никогда не понимала моды на них, ещё женщине допустимо скрывать морщины, но чего боялся этот молодой мужчина? Что его удушат в тёмной подворотне?