— О, да, сейчас тебе помогут!

Сквозь толпу зевак, собравшихся поглазеть на любопытное зрелище, с руганью пробивались два человека. Точнее — один оборотень, зрелый интересный мужчина со смоляными волосами, а второй утонченный юноша в белоснежной сутане.

Сам белесый, как застиранный лоскут, с волнистыми белоснежными волосами и красноглазый.

— Что ж такое, — задыхаясь от быстрого бега, произнес Густав, ибо черноволосого оборотня звали именно так. — Миледи, наши извинения! Не поспели вас встретить, а тут такое…

Монахиня, до того изрыгающая проклятья как демон, деловито упаковывающая грабителя, все еще пыхтела своей сигарой.

Но выражение блаженного покоя уже вернулось в ее глаза, на губах заиграла милая улыбка.

— О, никаких проблем, господа! — проворковала она нежно, глядя с любовью в лицо раскрасневшегося от бега и от смущения Густава. — Ничего страшного, тут дел на пару минут!

— Я всего лишь помочь хотел! — выл из-под ее колена толстый.

На это монашка с ловкостью опытного карманника вдруг продемонстрировала ему увесистый узелок, связанный из грязноватого платка.

— Помочь, — насмешливо повторила она, — как и этим беднягам, владельцам часов и бумажников?

И она развязала узелок.

Там действительно оказались упомянутые предметы.

— Это не мое! — тотчас же нашелся толстый.

— Да брось, Мопс, — насмешливо и снисходительно произнесла монахиня. — Чьи инициалы вышиты на платке? Неужто не твои? Или мне еще поискать в твоих карманах, если тебе мало ворованных часов?

Густав покрутил головой и только прищелкнул в полнейшем восторге языком.

— Лучший агент короля, полагаю? — меж тем вежливо осведомился молодой человек в сутане. — Клэр Редстоун? Или подлог, как в случае с Ее Величеством?

— О, нет, — нежно и беззащитно проворковала монахиня таким слабым голосом, что ей тотчас захотелось предложить руку и помочь всеми доступными способами — вот такая она была нежная и слабая. — Никакого подлога, ваша милость. Историю королевы знают все, но это не мой случай. Я действительно лучший агент короля!

— Тогда добро пожаловать в Лонгброк! — чопорно поклонился ей альбинос.

7. Глава 6

Молодой человек, несмотря на свою странную особенность, был очень хорош собой.

Кроме молодости, великолепной стати, его украшала породистая, тонкая красота, не лишенная, однако, живости.

В праздничном свете вокзала на его бесцветное лицо ложились мягкие тени, подчеркивая все достоинства.

Его черты казались особенно утонченными, нос, рот — образчиками великолепного вкуса сотворившей его природы.

Алые глаза смотрели остро, внимательно, взгляд так и пылал. Волнистые белоснежные волосы его были аккуратно причесаны и прибраны так гладко, словно он тотчас вышел из парикмахерской.

На руках молодого человека, почти полностью скрытых длинными рукавами белоснежной сутаны, поблескивали серебряные перстни-когти.

Монахиня ослепительно улыбнулась молодому человеку, кокетливо строя глазки, и тот неожиданно смутился, нахмурил белесые брови.

— Ваша милость использует серебряные когти? — восторженно и нежно ворковала девушка, пыхтя своей сигарой, зажатой в ослепительно-белых, ровных зубках. — Ну и ну! Какое древнее и какое опасное оружие! А какие сильные пальцы у вашей милости! Кто б мог подумать! Рассечь накладными серебряными когтями тело врага — это, знаете, очень, очень необычно! Ловко! Сильно!

Похвалы и восторги, льющиеся непрерывным потоком, еще больше смутили молодого альбиноса, который изо всех сил старался казаться бесстрастным и спокойным.

У него даже уши запылали, а гладко выбритые щеки вспыхнули багровым румянцем. Он поспешно спрятал кисть, украшенную упомянутым оружием, скрестив руки на груди, и недобро, исподлобья, глянул на девушку.