— Только вместе, — упрямо шепчу я. И голос мой возвращается; я слышу свои слова.

Крышка гроба приколочена плохо, ненадежно. Я легко сталкиваю ее, упершись ногами.

— Только вместе!

Прижимаю к себе горячее тельце, поднимаюсь. Сначала сажусь, потом встаю на колени. От слабости меня качает, грудь горит от боли при каждом вздохе. На мне все то же платье, нелепое белое платье глупой доверчивой невесты. Хочется сорвать его с себя, но ничего другого у меня нет. Все мои вещи, платье, меховая накидка, стали добычей проходимцев.

Не голой же бежать.

В повозке темно, но я соображаю, где можно выбраться. Брезентовый тент чуть расходится, впуская свет. Я подбираюсь к прорехе и выглядываю наружу.

Темнота.

Темный спящий город, унылый пейзаж. Копыта лошади стучат по булыжникам, мостящим дорогу. Я знаю это место. Если свернет направо, значит, там будет мост.

— А он туда и свернет, — сквозь сжатые зубы бормочу я. — На кладбище!

Придерживая теплое тельце одной рукой, отрываю у платья подол, оголяя ноги. Заворачиваю в него кое-как младенца, а сама гляжу туда, за брезент. Не пропустить бы поворот…

Не пропустила.

Повозка, мерно покачиваясь, начинает вползать на мост, и я спрыгиваю на камни. Холодный ветер обхватывает мои лодыжки, но теперь мне не страшно и не холодно. Дитя, которое я спасла, отдав свою последнюю каплю магии, спасает теперь меня. Согревает и, прижимаясь, дает мне силы.

— Сейчас, — недобро шепчу я.

Я прекрасно понимаю: если просто сбегу, эти уроды могут начать на меня охотиться. Да так оно и будет. Защитить меня некому. Полиция? Это да. Но они не станут охранять меня круглосуточно. И мерзавцы доберутся до меня в считанные дни.

Поэтому надо сделать вид, что я исчезла навсегда.

Я отошла чуть дальше от повозки. На слабых, дрожащих ногах сбежала с моста и обернулась, дожидаясь, когда та вскарабкается на середину моста, в самую высшую точку.

— Малыш, помоги мне…

Магия снова наполнила мое тело, слабо, но достаточно для несильного удара.

От него у ветхой повозки отлетело колесо, и она завалилась набок, прямо на перила моста.

Гроб выкатился, с треском лопнул брезент. И мое предполагаемое последнее пристанище полетело через перила в реку, с шумным всплеском подняв тучу брызг.

Могильщик засуетился.

Он не сразу совладал с испуганной лошадью, не сразу смог втащить повозку, повисшую задней осью над рекой, на мост. Но когда он кое-как справился и глянул туда, в темные воды, все, что он увидел, что качающийся на волнах гроб.

Он перевернулся, и не было заметно, что он пуст.

Возница метался по мосту, не зная, что ему делать. Но я уже не смотрела на него. Я знала, что он ни за что не признается мерзавцам, что потерял покойницу. А если и признается, пусть поищут меня в реке!

Мне же теперь нужно просто выжить. Убежать, спрятаться и выжить.

Я отошла от моста еще дальше и, наконец, перевела дух и насмелилась глянуть на тот живой комочек, что ревностно прижимала к себе и спасала.

Я была ему благодарна.

Даже если он зачат от Кри, он спас меня. Ради него, ради его маленькой жизни я нашла в себе силы бороться!

Но в моих руках был вовсе не младенец.

Это был крохотный щенок лисицы.

Огненно-рыжий лисенок.

6. Глава 5

— Прекрасный вечер, миледи! Позвольте помочь вам?

Оранжево-золотой свет ночных фонарей омывал сияющее здание вокзала, делая его похожим на величественный дворец.

Шумно пыхтел паровоз, часы отбивали полночь, гул людских голосов сплетался в воздухе в симфонию, деловитую и спешную.

И в этой суете и толчее маленькая хрупкая монахиня, волочащая саквояж, казалось просто образчиком женской слабости и беззащитности.