Мариэтта была очень счастлива, что теперь живет с Артуром, но переходный период был нелегким. Его мать Софи решительно не одобрила их брак[253] – и потому, что он положил конец первому браку Артура, и потому, что Мариэтта была немкой-протестанткой. Много позднее один из друзей Артура рассказывал, что Мариэтта «бежала от нацистов из Германии»[254] – это был вымысел, благодаря которому она могла сойти за сторонницу Сопротивления или преследуемую еврейку. Но в те времена поддерживать эту фантазию было труднее. В первые пару лет их брака Софи отказывалась разговаривать с Мариэттой и признавать ее существование. Мариетта находила утешение в дружеских отношениях с Мортимером и Рэймондом, но все равно чувствовала себя незваной гостьей в сплоченном семейном кружке Саклеров. «На меня смотрели как на захватчицу[255], которая принудила его к браку, – писала она впоследствии, – что дополнительно усугублялось тем фактом, что я была родом из столь ненавидимой и презираемой страны».

Когда у Мариэтты начались роды, Артур отвез ее в больницу. Но когда приблизился час открытия Кридмурского института, он попрощался с ней и поспешил в Квинс. Жена отпустила его: она знала, как много значит для него этот институт. В тот день она родила мальчика[256]. Для еврейских семей нетипично называть сыновей в честь отцов, но Мариэтта выбрала для первенца имя Артур Феликс. Она хотела отождествить ребенка с его отцом – передать ему по наследству то самое доброе имя. Возможно, на подобный выбор имени повлияли соображения легитимности: оно как бы ограждало от любых предположений, что отпрыск второй жены чем-то хуже «чистокровного» Саклера. После рождения сына Мариэтта почувствовала, что обрела некое новое важное значение, сыграв свою роль в династическом процессе, словно появление на свет сына-первенца каким-то образом повысило ее статус внутри семьи. После торжественного открытия института Артур помчался обратно в больницу, чтобы приветствовать своего ребенка. Рэй и Морти тоже приехали вместе с ним. Они привезли молодой матери цветы.

Забеременев, Мариэтта решила оставить работу[257] – это было решение, которое всячески приветствовал Артур, но у нее самой были некоторые сомнения. В результате она стала жить дома, заботясь о малыше, а Артур уезжал в город, проводя сначала долгие дни в Кридмуре, а потом столь же долгие вечера – в «Макадамсе». По вечерам, когда малыш засыпал, Мариэтта готовила мужу ужин, переодевалась (ему нравилось, когда она наряжалась к ужину), зажигала свечи и ждала его возвращения домой[258].

Вместо того чтобы сократить свои профессиональные обязанности и уделять больше времени своей новой семье, Артур лишь умножал число своих проектов[259]. Он стал редактором «Журнала клинической и экспериментальной психологии». Основал издательство медицинской литературы. Организовал службу новостей для врачей, стал президентом Института медицинского радио и телевидения и учредил круглосуточную радиослужбу, которую спонсировали фармацевтические компании. Он открыл лабораторию терапевтических исследований[260] в Бруклинском колледже фармакопеи на Лонг-Айленде. В этой бурной деятельности чувствовалась некоторая лихорадочность; казалось, недели не проходило, чтобы Артур не заключил очередной учредительный договор какого-либо нового предприятия. Все это он обосновывал тем, что они с братьями проводят в Кридмуре потрясающие исследования, но люди о них не знают. Своими новыми издательскими предприятиями Артур был намерен восполнить этот информационный пробел