– Ты меня с Вероникой не путай, – выпаливаю сухо... и незамедлительно краснею, когда его лицо вытягивается в искреннем недоумении.

– Тяжёлый день. Понял. – Рома заглядывает мне в глаза и в каком-то неосознанном жесте убирает с моего лица прядь волос. – Оставлю шутки на другой раз. Может, тебе чаёк с ромашкой заварить, Катёнок?

Шумно и беспомощно вдыхаю через нос – лёгкие уже переполнены, а дельных оправданий найти не получается. Никогда не умела юлить.

Рома здесь наверняка ни при чём. Я просто не отошла после недавнего конфуза и сильно недолюбливаю Веронику. Мозг реагирует на неё необъяснимым отторжением. Вот и мерещится бред всякий.

Он хороший муж: любящий, верный, а на меня иначе, чем на «Катёнка» несмышлёного даже холостым не смотрел. Какой нормальный парень станет заглядываться на тощего подростка, когда от сформировавшихся сверстниц отбоя нет, только успевай вытряхивать любовные записки из рюкзака. Откуда только мысль такая вздорная?

– Тебе не нужно ревновать, – произношу с запинкой и лезу рукой в задний карман своих джинсов, чтобы достать оставшуюся конфету. – Держи, братишка. Это твоя.

Он не любит шоколад, но когда-то складывал между страниц энциклопедии подписанные мною фантики. Как поступал с записками Макс – неизвестно.

– Ну вот, другое дело.

Голос Ромы звучит нарочито бодро. Только глаза продолжают сверлить моё лицо с немым вопросом.

На моих губах непроизвольно расплывается улыбка. Рядом с ним всегда так – легко и сложно одновременно. Грудь заполняется чем-то смутным, и улыбка лезет без всякой причины. Он всегда извиняется, если виноват, всегда спешит сгладить острые углы, чтобы не ранить близких. Неудивительно, что прозвище, производное от фамилии Мартышев – «Март», досталось именно старшему из братьев. Солнечный, лёгкий, прозрачный как весенний полдень.

***

Рома

– У меня болит голова, – отстранённо сообщает Ника, как только я вхожу в свою бывшую спальню.

Она не отрывает глаз от планшета и прячет улыбку за кистью правой руки, наматывая на палец короткую прядь волос.

Отлично. Супер. В отношениях главное – стабильность, ага.

В арсенале Вероники три состояния оправдывающих нежелание покувыркаться.

«Устала». Оно же – всё в твоих руках, но лучше начни с массажа.

«Болит голова» – создай тишину, иначе я создам твоим мозгам проблемы.

И «эти дни». Тут совсем без вариантов.

Раньше меня это раззадоривало. Мне хотелось её завоёвывать, нравилось добиваться. Помню день, когда делал ей предложение. Обещал пронести через жизнь на руках. Для меня это были не просто слова. В меня с детства вбивали, что семья – это главное. Что за неё нужно бороться до последнего. Сначала отец, пока был жив, потом отчим. И я борюсь. Но что бы я ни делал, Вероника с каждым днём отдаляется. Я не чувствую её рядом, с подозрением копаюсь в причинах каждого состояния. Потому что «устала», «болит голова» и «эти дни» – всё активней претендуют на моё место в супружеской постели.

Однако поводов для ревности жена больше не даёт.

– Я в душ.

Вероника кивает, даже не слушая.

Я невольно засматриваюсь на кукольное лицо, освещённое экраном планшета. Очень красивое. Отрешённое. Когда мы познакомились, я запал именно на эту её недосягаемость. Меня будто околдовали. Было абсолютно плевать, что интересы у нас вообще нигде не стыкуются. Не спеша подбирал к ней ключик, получая маниакальный кайф от самого процесса. Потом меня опередил однокурсник – просто варварски воспользовался ею разок потехи ради и пошёл своей дорогой. А я не смог. Смотрел на её виноватые слёзы и внутри что-то защемило. До сих пор разрываюсь между потребностью защищать идиотку от любых напастей и придушить её к чертям собачьим. Наша история с самого начала пошла как-то криво, но это не освобождает меня от взятых на себя обязательств.