– Не бери в голову.

Его дыхание ещё не выровнялось – греет мне затылок порывистыми толчками. Отчего-то смутившись ещё больше, принимаюсь сосредоточенно считать мелкие бутоны роз на своей блузе.

– Катёнок, посмотри на меня.

Именно Катёнок, а не Катя или котёнок. Так меня называет только он.

– Мне стыдно, – отвечаю честно.

– Ты не должна стыдиться того, что делал я.

– Это невозможно контролировать.

– А ты всмотрись внимательно в наше отражение. Хочешь, расскажу, что я там вижу? Ангела. Хрупкого, с мягкой платиновой косой, с добрыми глазами. Даже цвет у них как бабушкин чай – такой же восхитительный. Разве ты способна на плохой поступок? Нет. А теперь смотри на меня. Смуглый, тёмный, глаза – щёлки чёрные, а помыслы того чернее. Даже внешне сразу понятно, кто сотворил пакость. Ты слишком...

Рома как-то резко замолкает. Будто словом язык порезал.

– Балбес, – шепчу ему беззлобно, потому что каким-то шестым чувством улавливаю окончание фразы.

... слишком хороша для меня.

Это ты, Рома, лучше всех кого я знаю.

И в этот момент слышу из прихожей хрипловатый, наглый голос Максима.

– Катюша, Ромыч! Блудный сын вернулся! Хардкор заказывали?

2. Глава 2

Любые застолья с участием Инги заканчиваются разбором полётов. Её сегодняшний юбилей не стал исключением.

– Как перевёлся на заочное? – Инга зачинает одну из тех тирад, от которых уши не то что вянут, закладывает.

Впрочем, родительские вздрючки на Макса не действовали, что в далёкие двенадцать, что теперь, в его неполные двадцать два. С каждым годом попытки отчитать его выглядят всё нелепее. Но Инга по-прежнему не скупится на фанатичные проповеди, очень похожие на те, с какими периодически стучатся в дверь назойливые сектанты.

– Обратился в деканат, составил заявление, – отрешённо перечисляет он, гоняя чаинки по дну стеклянной кружки. – Тебе прям всю процедуру пересказать?

– Это уже ни в какие ворота, Максим! – Её ухоженное, моложавое лицо на глазах покрывается красными пятнами. – Вот объясни мне, зачем?

– Чтобы начать зарабатывать? – иронично предполагает Макс.

Спорить с Ингой практически невозможно: у мачехи всегда имеется на всё своё мнение. Разумеется, безоговорочно правильное и не подлежащее обсуждению. Собственно, поэтому сыновья никогда его не оспаривают, а сразу ставят перед свершившимся фактом. Собака лает, караван идёт – как любит пошутить папа. Разумеется, шёпотом.

– Гнуть спину на стройке? – язвит она с горечью.

– Не переживай, мой зад постоянно в тепле и комфорте. Кстати, кресло в офисе намного мягче студенческой скамьи.

– Охранник, что ли? – окатывает она презрением очередную профессию. – Максим! Я с кем говорю?

На протяжении всего разговора Макс прожигает меня взглядом, ни разу не моргая. Будто нарочно подливает масла в костёр по свою душу.

Если честно, я, наверное, никогда не осмелюсь так открыто противостоять Инге. Хотя едва ли ответная дерзость испортит наши отношения. Один чёрт при паршивом настроении мачеха всегда срывается на мне. Зато понятно как отец с ней уживается. Её радушия как раз хватает до следующего рейса.

А я ничего. Живу с ней, закаляюсь.

– Макс, подай, пожалуйста, соления. – Вероника пытается разрядить обстановку и заодно демонстративно не просит помощи сидящего рядом мужа.

Ну а Рома, как обычно, игнорирует её капризы. Расслабленно наблюдает за ситуацией, откинувшись на стуле. И да, тоже прожигает непонятным взглядом то меня, то младшего брата.

– Сеошник, – Макс, наконец, отстранённо отвечает на поставленный матерью вопрос. – Продвигаю сайты в топ.

– Разве мы тебе мало денег переводим? – Инга укоризненно поджимает губы. – Рома! Ну скажи ему хоть ты!