На вопрос о том, могу ли я учиться дальше, Осман тоже ответил уклончиво. Сказал, что главное сейчас — семья, мол, нечего голову посторонним забивать!

Остаётся только один вариант — позвонить папе. Хочу поговорить с ним, соскучилась до ужаса. До слёз в самой глубине сердца.

Прошлый раз папа говорил, что у него дела пошли в гору. Может быть, Осман даст мне разрешение увидеться хотя бы с отцом? Вряд ли он отпустит меня в гости к отцу, но может быть, сам папа ко мне приедет?

Добравшись до своей спальни, я достаю телефон. Мои пальцы с трудом попадают на нужные иконки сенсорного телефона. Не с первого раза получается набрать номер единственного родного, близкого человека.

Раньше, до плена в доме Ахмедова, у меня были подруги, знакомые, своя жизнь. Но плен и беременность отрезали меня от внешнего мира. Связи распались.

Теперь я общаюсь только с Османом и с прислугой. Но слуги держатся отстраненно и почему-то я думаю, что о каждом моем малейшем шаге они сообщают своему хозяину.

Папа отвечает не сразу. Со второго или с третьего звонка.

— Аллллёёёё… — раздаётся протяжно в трубке.

— Папа?! Папа, это ты?

— Да, это я, — смеётся заливисто. — Твой папочка.

— И мой папочка? — пищит кто-то на заднем фоне.

— И твой, лапочка, и твой, солнышко… Ваш папочка! — щедро раздаёт обещания мой отец.

Его голос такой весёлый, язык сильно заплетается. Неужели отец снова взялся за старое?!

— Папа! — говорю как можно строже. — Что там у тебя происходит? В чём дело? Ты пьёшь?!

— Нет-нет, что ты, милая. Я не пью-у-у-у… Я отмечаю.

—  Есть повод? — мой голос звенит от злости.

— Есть! Скоро ты сможешь гордиться своим отцом. Я почти заключил контракт. Уломал спонсоров! Видела бы ты их рожи, о-о-о-о-о… Они такого бизнес-плана никогда не слышали. Готовы вытрясти свои кошельки, вложившись в наше дело!

— Папа! Выйди из бара. Или кафе. Или из ресторана! Не знаю, где ты находишься. Выйди сейчас же! — кричу я.

— Ну ладно-ладно. Чего ты так кричишь на папку, а?! Папка стар-р-р-рается. Ради тебя и внука…

Папа кряхтит тяжело, вздыхает и судя по звукам, идёт на выход, задевая предметы. Дзынь… Сметает со стола что-то стеклянное.

Ему кричат на английском, что внесут разбитую посуду в счёт.

— Порядок. Полный порядок! Девочки, не скучайте. Папик скоро будет с вами!

Он раздаёт пьяные воздушные поцелуи, в ответ слышится громкий хохот и женские визги.

Прикрываю глаза, стараясь не материться вслух. Но я вижу, как наяву этот бар и продажных девок, облепивших моего папу со всех сторон.

У меня своих проблем полно, но я начинаю беспокоиться за папу — вдруг ему попадутся клофелинщицы?! Опоят моего старика, облапошат и выбросят где-нибудь в опасном, криминальном районе?!

Или его старое сердце не выдержит?

— Я тебя слушаю. Тебя, то есть, — прыскает пьяно.

— Папа, ты же был в завязке. Тебя от водки воротило!

— Воротило, и-и-и-к! - подтверждает отец. — Но я пью не водку, малышка. Я пью ямайский ром… Как настоящий пират, акула бизнеса. Пыщщщ…

Не знаю, что он пытается изобразить. Может быть, хочет показать, как он рассекает море опасного бизнеса?!

Но я же этого не вижу! Я бы посмеялась над другим жалким пьяницей, но речь идёт о моём отце.

Мне стыдно. Горько. Страшно…

Я слишком хорошо помню, чем всё окончилось в прошлый раз. Пленом для меня. Продажей. Договором на суррогатное материнство.

Я расплачивалась за ЕГО долги — своим телом и ребёнком.

Сейчас он снова взялся за старое.

Горбатого только могила исправит.

Я сползаю вниз по стене. Рыдаю в голос.

— Папа… Папа… Папочка, как ты можешь?! За что?! Почему ты так со мной?