— Точш-ш-шно! — шепнул змей, что так и висел на моей шее колечком и даже каким-то чудом умудрился к себе никакого внимания не привлечь.

— То, что вы замуж пошли, — это, с одной стороны, хорошо. На поруках, значит, — продолжала она вещать бесцветным тоном. — Пока он подаст на расторжение, пока расторгнут, далеко будете… А там… Может быть, и не найдут? Только куда бежать-то?

— А давайте отсюда сперва выберемся как-то! — предложила я, с тревогой косясь на дверь.

Отчетливо понимала, что Эдверег может войти в эту спальню в любую минуту.

— Ах, вот же я кадушка дубовая! — всплеснула руками Эльда и полезла себе за пазуху. Копалась там долго. Природа эту женщину, конечно, прелестями одарила щедро, но я все равно не могла понять, чего ради она там все рукой водит и водит. Ну не колодец чай!

— Вот! — Наконец она извлекла на свет какой-то прямоугольник, обернутый в белую тряпицу, и стала спешно разворачивать ткань. — Госпожа завещала, ежели с ней что станет, отдать это вам. На меня все записано, чтобы… Эм… Сейчас… Как же она говорила… Чтоб в наследственную массу не шло. И дарственная от меня прилагается. На ваше имя.

Она подскочила, протянула мне бумаги. Я приняла их, стала разворачивать, пробежалась быстро взглядом по строчкам. Документ о праве собственности на земельный участок, поместье в — божечки! — четыреста квадратов, хозяйственные постройки, яблоневый сад, производство чего? Кальвадоса? Вот дела! И действительно дарственная. В графе «одаряемый/мая» — Тасия Садья.

Это что же получается? Я теперь зажиточная помещица?

12. Глава 12

— Это теперь всё моё? — удивилась я.

— Да, а как же. Эльда Витей нипочем чужое себе не присвоит! — ответила нянюшка. — А то, что мерзавец этот, братец почившей госпожи — пусть Виссара примет ее в свои пенаты! — меня погнал, так тьфу на него! Меня в любой дом работать возьмут!

— Вас уволили? — вставила я, внимательно вглядываясь в бумаги и находя точный адрес привалившего мне наследственного имущества.

— Да, но это пустяки! Главное, знайте, юная госпожа, что я ни за что не поверю, что вы свою мачеху погубили. Ну не ладили вы, и что? Не может такого быть! — продолжала Эльда. — Я так и сказала новому господину, а он меня со двора за это и погнал. Но я-то не пропаду, а вот батюшка мой… — Она бросила встревоженный взгляд на старика, что мирно спал в кресле. — Его самого, да и меня с ним, никуда не возьмут. Это он раньше был вхож да пригож, а теперь, когда старость стала туманить рассудок… Ох-хо-хо…

— Бери с-старика с собой! — прошипел мне в ухо змей.

— Зачем?

— Что «зачем»? — спросила Эльда, решив, что это я ей.

— За муш-ш-ша выдашь! — пояснил змей.

— Не поняла! — я аж опешила.

— Ты ш-ш-ше не вдова, а с-с-сначит, должна быть при муш-ш-ш-е или при отцс-с-се! Возьмешь документы и скажешь, что вот он твой муш-ш-ш, старенький, но удаленький. Сы-сы-сы! — втолковывал мне шепотом зеленый «ошейник». — Кто там в этой глухомани, где твое наследство расположено, господина Тейса знает в лис-с-со? Да никто! С бес-с-смужней ты подозрения выс-с-совешь, а с ним — нет! Живи себе да радуйся. А потом, когда он того, будешь пош-ш-штенной вдовой числиться! Сы-сы-сы…

— Ну ты и жук! Предлагаешь ждать, когда преставится этот старичок? Ужас! Еще и врать? — возмутилась я. — Всем и каждому?

— Я предлагал тебе отдать-с-с-ся Эдверегу, но ты ш-ш-шь не хочешь!

— Молодая госпожа, с вами все хорошо? — Эльда обеспокоенно взяла меня за плечо. — Вы говорите сама с собой и шипите…

— С-с-страсть как сбежать отсюда хочу! — ответила я. — Аж ум за разум. Поеду наследство мачехи, которая, как вижу, ко мне как мать родная относилась, обживать. И знаешь что, нянюшка? Возьму батюшку твоего с собой! Всё же женщина, которая с мужчиной едет, меньше подозрений вызывает.