– Верно. – Ледорез скользнул глазами по тропке. Следы подков цепочкой уходили в самые дебри. А рядом, у развилки, стройная осина заметно погнулась. Поломанные вётлы тоже ничего хорошего не предвещали. На одной из ветвей Яр заметил длинные чёрные шерстинки.

Нехорошо...

Чудачка скакала во всю прыть, но здесь, в чащобе, явно сбавила ход. А за ней, перемещаясь исключительно по деревьям, следовала большая, хищная и до чрезвычайности мохнатая опасность. И нет, это был не медведь.

Вот же, погань!

Яромир ускорил шаг, а потом и вовсе перешёл на бег. Марий не отставал. Быстрее, быстрее, быстрее... Успеть бы! Если тварюга их опередит, от девчонки ничего, кроме обглоданных костей, не останется!

Тропа уходила всё дальше и дальше в дебри. Прозрачный осинник сменился глухим тёмным безжизненным лесом. Иссохшие чёрные ели напоминали рыбьи скелеты, а толстые, торчащие высоко над землёй корневища, казались чудовищными змеями.

Сначала Яромир заметил Каурую. Переминаясь с ноги на ногу, лошадь неспешно пожёвывала прошлогоднюю траву. Завидев его, невозмутимая кобыла повела ушами и фыркнула.

Блаженная лежала неподалёку, уткнувшись носом в густую поросль мха. Красный капюшон съехал с головы и волосы разметались. Ледорез осторожно присел рядом, отвёл в сторону тёмные пряди и коснулся шеи двумя пальцами. Замер.

– Мертва? – с тревогой в голосе вопросил Марий.

– Спит, – успокоил Яр товарища и напрягся. – Ты слышал?

– Что? Опять голоса?

Яромир поднялся, обнажил клинок и резко развернулся на звук. В темноте замерцали, отражая лунный свет, две зелёные точки. Мелькнул пушистый чёрный хвост, блеснули золотом острые когти.

– Это он! – вскричал Марий, когда существо, несмотря на свои внушительные габариты, грациозно и мягко спружинило на ветку ниже. – Бахарь-кот! Заткни уши! Скорее! Ну! И не смотри на него! Не смотри!

Котяра размером с борова вздыбил шерсть и мяукнул так зычно, что роща заколыхалась. Перепуганные сороки взметнулись в тёмное небо, а с ёлок посыпались засохшие иглы и шишки. Сверкнув глазами, Баюн низко утробно заурчал. Яромир попятился, но опоздал: чащоба принялась говорить с ним разными голосами. Стонать, выть, умолять, заигрывать, угрожать и подзуживать. Шепот становился всё громче, а ночь всё темнее, темнее, темнее. Земля затряслась, закружилась, заходила ходуном. Мгла наползала, отнимая силы и путая мысли. Марий что-то кричал, но Яр не слышал ничего, кроме странных голосов и зловещей, лишённой всякой гармонии мелодии.

Ледорез выронил меч. Отупело уставился на ладонь. Пальцы блестели от липкой красноты.

"Мои руки в крови... – подумал он. – В крови по самые локти. Как же я устал...".

Яромир качнулся, точно пьяный. "Как я устал... Вот бы уснуть и никогда больше не проснуться!"

Ноги подогнулись, и он рухнул на колени.

Вот бы уснуть...

Грохот схватки оглушает. Кровь стекает по онемевшему бедру. Одеревеневшие после обморожения конечности не слушаются. Раненую ногу приходится подволакивать.

Вот бы уснуть, и...

Хромая, Яр еле доползает до парапета. Кривясь от боли, выплёвывает пару ядрёных ругательств: некры успели покинуть позицию. Теперь схватка гремит внизу, у самых ворот цитадели. Чародеи атакуют. Камень полыхает. Неестественно яркий огонь разъедает стены. Магия превращает людей в живые, вопящие от боли факелы.

...и никогда, никогда не проснуться!

Песнь бахаря стала громче. Яромир застонал и ничком повалился на мягкую, остро пахнущую плесенью лесную гниль.

15. ГЛАВА 15

Марий Полумесяц ловко уворачивается от сполохов и, отражая удар за ударом, прорывается к некромантам. Спина к спине с ним сражается Здоровяк Дмитр. Боевой молот задорно крушит черепа сотворённых: р-р-р-а-а-з, и очередная голова превращается в чёрное месиво. Но меткий выстрел сбивает Дмитра с ног. Здоровяк падает навзничь, хрипит, дёргается, судорожно хватаясь за рану, его плоть дымится: арбалетный болт, похоже, напичкан чародейством.