Мозг отстраненно отмечал совершенно несущественные, глупые мелочи. Как один из мужиков поскользнулся на мостках и растянулся перед траурной процессией в глупой позе попой кверху. Как рогатый чепец Ширы, или как там называлась эта жуть, которую прилаживали покойнице на голову сразу три женщины, не хотел помещаться в лодку. Я сама словно оцепенела. Будто бы была тут, и в то же время не здесь, в другом месте.

Уже почти сутки, как я оказалась на этом жутком острове. А я еще ничего не ела и не спала. Я очень надеялась, что получится перекусить и отдохнуть после сумбурного, обрывочного и малоинформативного рассказа Ширы о моих новых обязанностях, но после того, как старуха призналась мне, что все хранительницы этого проклятого места обречены на одиночество, она словно впала в прострацию. Временами звала какого-то Резвана и умоляла его простить, временами заклинала меня не открывать окно в этой комнате, а то водоворот ее сведет с ума. Но чаще она просто лежала, молча глядя невидящими глазами в потолок.

Так страшно, как в эти часы рядом с умирающей старухой, мне, пожалуй, не было еще ни разу. Каюсь, но я старалась лишний раз на Ширу даже не смотреть. Маленькая полутемная комнатка казалась мне тюрьмой: не сбежать, не бросить и не попросить помощи. Бессилие, невозможность хоть как-то повлиять на события, облегчить чужие страдания, угнетали.

Немного полегче стало, когда неожиданно на пороге комнаты появилась сухощавая женщина в точно также, как и у Ширы, завязанном ушками платке. Гостья видимо уже была в курсе моего появления, так как удивления при виде меня на ее лице я не заметила. Зато сама вытаращилась на ее наряд: рубаха видимо когда-то была белой. А может быть я придираюсь, и это просто полотно низкого качества. Темная жилетка-душегрея даже в странном свете магических ламп казалась заношенной, а юбка — обтрепанной по подолу.

Пару минут мы молча изучали друг друга. А потом Шира вдруг закричала со своей лежанки:

 — Резван! Резван! Не ходи туда! Водоворот тебя затянет! Закройте окно! Нильма! Что уставилась? Закрой немедленно окно!

Гостья вздрогнула, будто ее ударили. Ее взгляд метнулся к наглухо занавешенному окну, у которого стоял стол. Потом растерянно перебежал на Ширу и на меня:

 — Что с ней?

Я пожала плечами:

 — Бредит. Не могу сказать почему. Шира рассказывала мне про то, что я должна делать в качестве хранительницы острова и внезапно начала звать какого-то Резвана. Кстати, меня зовут Диана.

Несколько часов в компании умирающей старухи нагнали на меня такой жути, что я сейчас была рада любой компании. Лишь бы не оставаться одной.

Гостья наконец-то отошла от порога, чем вызвала немалое облегчение у меня, и приблизилась осторожно к лежанке Ширы:

 — Шира… Хозяйка…

Ожидаемо, старуха не отозвалась. С того самого момента, как Шира начала звать какого-то Резвана, она ни разу не отозвалась, когда я ее звала. Мельком взглянув на желтоватое, словно восковое, сморщенное лицо, я вдруг с ужасом заметила жуткую, мертвую неподвижность ее глаз. С губ само собой сорвалось:

 — Господи…

Я никогда не была верующей, оно как-то само собой получилось. Рядом мне вторила гостья:

 — Святые драконы! Преставилась…

Некоторое время мы молча стояли и смотрели на умершую. Не знаю, какие мысли бродили в голове у селянки, а я думала о том, что мне Шира так толком ничего и не рассказала. «Ищи портал и открой его» — инструкцией не назовешь. Но с этим еще ладно, как-то разобраться можно. А вот то, что я понятия не имею об укладе местной жизни — это уже очень и очень плохо. Придется расспрашивать местных.