И теперь, завидев этот скромный лоток, Аделия не смогла пройти мимо...

После неприятного разговора с Бартоном он как будто вернул ей уверенности, придал сил.

И тут появился Адэр Брукс...

Как у нее только сердце в груди удержалось, не выскочило в ту же минуту, как он произнес:

 – Рад приветствовать, госпожа Айфорд. Не знал, что вы вернулись в наши края...

Она повернулась, да так и застыла... Язык онемел, но, к счастью, лишь на мгновение, и она нескладно пролепетала какой-то ответ. Кажется, «И я рада вас видеть. Благодарю».

А Брукс продолжал:

 – Я едва поверил глазам, ненароком увидев вас в этом месте. Чудесное совпадение! – И взял ее руку для поцелуя.

У Аделии мушки плясали перед глазами, и сердце стучало в ушах.

И что это с ней, ведь готовилась... знала, что встреча случится... не сегодня, так завтра...

Случилась.

 – Вы правы...

 – Ваш муж, полагаю, тоже вернулся? – Мужчина демонстративно глянул по сторонам. – Разве мог он поступить как-то иначе с молодою женой... Я сам никогда бы себе не позволил такого.

 – Он скоро будет... Дела задержали супруга в столице.

И снова этот волнующий голос:

 – Что за дела способны разлучить его со столь прекрасною дамой?

Аделия невольно смутилась и покраснела, опустив глаза долу. Потому, верно, и не заметила приближение новой опасности: младшего Шермана с дочерью.

 – Госпожа Айфорд, – услышала она его голос, и в тот момент ей по-настоящему поплохело.

Она сцепила холодные руки, пытаясь выдержать этот двойной удар по своему самообладанию, и кивнула.

 – Господин Шерман.

Меньше всего ей хотелось бы видеться с Шерманом на людях, становиться притчею во языцах для всего Ланкашира, когда каждый шептал бы другому: «Глядите, это хозяйка Айфорд-мэнор, возлегшая с младшим Шерманом в свою первую брачную ночь».

Взвинченная сверх всякой меры, она даже забыла представить друг другу мужчин, но они, кажется, были знакомы, и после кратких приветствий вся троица погрузилась в тягостное молчание.

Невыносимое...

Почти удушающее.

И тогда их спасла Лора Шерман:

 – Папа, познакомь меня с этой леди, – попросила она. – Я с ней еще не знакома.

Аделия слышала, что у Шермана есть ребенок, но ни разу с девочкой не встречалась. А девочка была очаровательной: светловолосой, в противовес собственному отцу, с неожиданно черными бровками и розовыми щеками. Таких в Лондоне называли «английскими розами», даже сама королева тщилась соответствовать идеалу.

А вот Аделии это давалось с трудом: ей приходилось выжигать каштановый цвет купоросовым маслом. Отвратительно пахнущим, от которого сыпались волосы... Ей его принесла Валентайн, едва приступила к обязанностям компаньонки: «Моя госпожа, ваши волосы ужасного цвета. С этим срочно необходимо что-то поделать!» И она в тот же день выжгла ей волосы до светло-каштанового с рыжим оттенком.

Аделия этот цвет возненавидела, но смирилась с веяньем моды, как с каким-нибудь бедствием вроде чумы.

 – Почему бы вам не приехать к нам в гости, – услышала девушка звонкий голос ребенка. – Наша кухарка печет пироги с дижонским повидлом, самые вкусные в целой Англии. Я уверена, они вам понравятся!

И Аделия бросила взгляд на младшего Шермана: мрачный, насупленный, словно выпь, он, казалось, с трудом выносил эту встречу.

 – Уверена, так и есть, – отозвалась Аделия, изображая вежливую улыбку. – Но сейчас я никак не могу. Возможно, как-нибудь позже...

И девочка пообещала:

 – Я не забуду об уговоре. Буду каждый раз просить папу пригласить вас... Он так и сделает.

Шерман головой дернул.

 – Нам пора, Лора.

Они поспешно раскланялись, и мужчина с дочерью растворились в ярмарочной сутолоке, царящей вокруг. А Аделия так и стояла, едва дыша и не смея глянуть на Брукса...