Поправляю стояк и, проводив девчонку взглядом, снова откидываюсь на подушки. Ну вот, теперь сна ни в одном глазу. Приходится отбросить одеяло и встать. Раз уж я решил испытать новые эмоции, пожалуй, стоит начать менять ритм жизни. Хотя бы на эти два месяца.

— Доброе утро! — здороваюсь бодро, входя на кухню.

Хотя это и кухней назвать сложно. В этом домишке всего-то: прихожая, две комнаты без дверей, и две проходные: кухня и гостиная. Вот и вся площадь. У нас гостиная больше этого дома.

— О, внучек, доброе утро! — радостно восклицает бабушка. — Присаживайся, я уже булочек напекла, будешь завтракать. Яички сварила, салатик нарезала.

— Ба, я не ем столько с утра. Мне хватит чашки кофе.

— А кофе у меня нет, — притормаживает она с тарелкой, на которой катается четыре почищенных яйца. — Я ж не пью его. И хлеб вон Маша не смогла купить, поздно пошла бедная девочка.

— Ба, спокойно, я и чаю выпью, — отвечаю с улыбкой, вынимая из ее пальцев тарелку и усаживаясь за стол. — Яйца не буду, а вот булочек поем.

Бабушка накрывает на стол и садится вместе со мной поесть. Бросаю взгляд на часы: семь. Ого, рановато.

— А ты во сколько встаешь? — спрашиваю я.

— В пять, иногда в четыре.

— А зачем так рано?

— Так корову нужно доить, хозяйство кормить.

— Ты все еще держишь корову? — удивляюсь я, вспоминая ее рассказы из моего детства.

— А куда деваться-то? Кушать же нужно. Да и пенсии мне едва хватает, вот Зося меня и кормит.

— Порфирьевна! — слышу голос со двора.

— О, а вот и покупатели, — спохватывается бабушка, вставая. — Лена, я в доме! — выкрикивает, выходя в прихожую.

Пока бабушка разбирается там с покупательницей, я расправляюсь с тремя булками. Удивительно, что в меня лезет еще и четвертая, учитывая, что я привык завтракать кофе с сигаретой.

— Ну как? — спрашивает бабушка, вернувшись на кухню и снова сев за стол.

— Очень вкусно, — едва прожевав, отвечаю я. — Ба, давай тебе воду в дом проведем. И туалет сделаем.

— Да где ж мы его сделаем? И зачем мне? Я уже так привыкла.

— Ну, цивилизация не стоит на месте, надо создавать себе удобства. И машину стиральную с функцией сушки. Постирала, посушила — и все. Не надо развешивать.

— Кирюш, да не надо мне все это, — отмахивается она.

— Что ж, придется причинять добро насильно, — притворно хмурясь, произношу я, а бабушка смеется.

Во время перекура оцениваю «масштабы трагедии». Ворота и правда, наверное, старше моей ба, как и забор, отделяющий от соседей. Туалет этот стремный. Пока пользовался им, не мог определиться, какой страх сильнее: провалиться или задохнуться. Так что мне однозначно предстоит все это изменить. Я так сильно вдохновляюсь идеей устроить тут у бабушки элитный дом с кучей наворотов, что внутри меня бурлит энергия, несмотря на ранний час. Только проблема в одном: я вообще ни хрена не знаю, с какой стороны подступиться к решению проблем. Потому что за меня всегда все решали родители.

В груди ноет при мысли о том, что и мою дальнейшую судьбу они тоже решили. Тот аргумент, что я расстался с Никой два месяца назад, мою маму вообще не трогает. Она считает, что это был мой каприз, а «Никуша» — так и слышу это в голове голосом мамы, — достойная девочка из хорошей семьи. Эта достойная девочка сосет как заправская шлюха и может таким матом обложить, что даже у меня порой уши вянут. А еще она считает меня своей собственностью и начинает травить любую девушку, которую увидит рядом со мной. Бесячая до жути.

Ладно, раз умный человек дал миру интернет, я точно смогу внести изменения в уклад бабушкиного хозяйства. Захожу на сайт ближайшей к селу фирмы, которая занимается установкой ворот и сначала офигеваю от цен, а потом от того, сколько может быть нюансов при заказе двух железяк. Оказалось, что не двух, а гораздо большего количества. Решаю отложить ворота и заняться проведением водопровода. Здесь вообще ни хрена не понятно, поэтому звоню. Но когда суровый мужик начинает уточнять у меня детали, я зависаю.