маат, и может быть употреблена в разных частях речи, в начале слова и в конце, но не в середине.

Это похоже на изощрённое издевательство, но я с особым тщанием изучаю информацию о каждой руне, потом перехожу к буквам. Запомнить это за один раз нереально, потому достаю телефон и фотографирую изученные страницы. Буду повторять дома.

Пытаюсь читать короткие слова в голос. Здесь нет никого, чтобы сказать мне это, но я знаю: звучит убого. Но всё равно пытаюсь. Брошюрка написана толковым языком, и, пусть она совсем небольшая, оказалась очень полезной. Жаль её нельзя взять домой. Достаю ручку с тетрадкой из рюкзака, пытаюсь тренироваться в письме, но тут дела ещё хуже. У меня получается какой-то свой алфавит, не схожий совсем с вольфеном.

Интересно, существуют ли репетиторы волчьего языка? Когда искала работу, я не видела ни одной подобной вакансии. Но, если верить библиотекарше, эти знания не для всех. Значит, подобных учителей нет.

Я вожусь в библиотеке до вечера. Время проходит быстро, хотя я бы не сказала, что весьма увлекательно. Масштаб моих проблем увеличивается до небес. Когда я выхожу в приёмную, мои глаза, должно быть, выражают такое неподдельное одурение, что библиотекарша не задаёт лишних вопросов. Мы прощаемся, и я покидаю здание с огромным желанием никогда сюда не возвращаться, но с твёрдым намерением вернуться завтра.

На улице меня ждёт второе потрясение. Перед входом расхаживает Антон с букетом хризантем. Я останавливаюсь, как вкопанная. Вообще не помню, когда он в последний раз дарил мне цветы.

Он видит меня, неловко подходит.

- Следил? – уточняю. Больше он никак не мог узнать, где я. Никто не знает, кроме Анны.

- Следил, - подтверждает он, наконец, целуя меня в щеку, - наш разговор закончился не на лучшей ноте… прогуляемся?

Мой живот урчит громче, чем у Купидона, и я питаю слабую надежду, что Антон отведёт меня в кафе. Вместо этого мы чинно прогуливаемся парком. У фонтана Тоша решительно берёт меня за руку.

- Мне не хотелось грубить тебе, Диан, - словно оправдывается он, - давай не будем таить обиды. Я на тебя уже не сержусь.

Мои глаза лезут на лоб. Не сердиться он на меня! Надо же! Титаническим усилием воли умолкаю. Папа прав, наш бизнес – только наш, и никто больше за него нести ответственность не будет. Винить Антона нет смысла.

- Хорошо, мир.

- Посмотри на меня.

Я могу контролировать свои слова, но только не эмоции. Смотрю на него с вызовом. Кроме того, просто физически чувствую у себя на лбу бегущую строку: «Заведи меня поесть! Я голодна!»

- Какая же ты красивая, Диана, - мечтательно говорит он, - хотел бы провести с тобой вечер, но уже поздно. Проводить тебя домой? Или… пойдёшь со мной?

Меня прошибает холодный пот. Хватило прошлого раза…

- Давай домой, - пытаюсь улыбнуться, - нужно готовиться к собеседованию.

Его брови взлетают. Рука крепче сжимает мою.

- Собеседование? – сначала он, сузив глаза, смотрит мне в лицо. Потом резко оборачивается на здание библиотеки.

Складывает два и два.

- Ты хочешь работать в Астериле? – изумляется он, - малышка, это ведь очень опасно!

- Ничего не опасно, - я с возмущением выдёргиваю ладонь. Она теперь мокрая, - мне подберут лояльное семейство, где к людям относятся нормально.

А не как к мусору.

- Зачем оно тебе понадобилось, Диана?

Мы переходим мост, и я испытываю злое, несвоевременное желание столкнуть Антона вниз. Там всего метр над водой, пусть бы остыл.

Пугаюсь своих мыслей. Теперь смотрю на него с сожалением. Разве Тоха виноват, что я уже готова строить семью, а он нет? Нужно подождать, не надо рубить с плеча… Не надо горячиться… Ну нет в нём предприимчивости, возможности увидеть пути заработка. Так у меня есть, я и заработаю!