– Ты сегодня хорошо выглядишь, этот сарафан тебе очень к лицу! Тебе стоит почаще носить такие женственные вещи…

На мне, в самом деле, мой любимый сиреневый сарафан, который, как мне казалось до встречи с Алиной, делает меня привлекательней, и потому комплимент этот приятен.

Я отзываюсь:

– Спасибо на добром слове. – И тут же по глупости добавляю: – Впрочем, с твоей подружкой мне не тягаться.

А Доминик замирает вдруг, глядя на меня очень серьезно, так что под взглядом светло-голубых глаз мне делается неловко, и кивает в такт своим мыслям.

– Ты совершенно права, ей до тебя далеко: ты красивее раз в сто.

Мне кажется, я либо ослышалась, либо Ник просто-напросто шутит и, рассмеявшись, вдруг скажет: прости, хотел тебя подловить. Но он все так же серьезен, и капелька пота, стекая у меня между лопаток, холодит позвонок.

Почему он так говорит?

И так смотрит…

– Спасибо за комплимент, – произношу очень тихо. – И за твою неприкрытую лесть.

– Лесть? – Ник сверлит меня неожиданно злым, как мне кажется, неприязненным взглядом, вроде как отчего-то обиженный. – Это вовсе не лесть. И мне жаль, если ты думаешь так! – И добавляет: – Наверное, Юрген совсем не ценит тебя… и не балует вниманием, если ты так невысоко ценишь себя.

– Хочешь меня оскорбить?

– Вовсе нет, только сделать искренний комплимент! А ты оскорбляешь меня недоверием. Я, по-твоему, лгун?

Доминик выглядит по-настоящему оскорбленным, и я понимаю, что комплимент не был шуткой – он действительно думает так, как сказал. Это и радует, и пугает одновременно…

– Послушай, у меня в мыслях не было тебя оскорбить, – произношу наконец. – Просто Алина… она…

– Пустышка?

Мы глядим друг другу в глаза, и я невольно любуюсь красиво очерченным профилем парня, высвеченным лучами летнего солнца, мальчишеской ладной фигурой с широким разворотом плеч и даже вздернутыми в вопросе бровями. А еще примеряюсь к мысли о том, что этот красавец считает красивой меня…

Приятное чувство.

Доминик же подается вперед и, сжимая мои плечи руками, произносит вдруг:

– Джессика, для меня ты красивей любой женщины в мире! Даже не сомневайся.

И тут же, не дожидаясь моей возможной реакции, спешит прочь, увлекая за собой Элиаса с Томми – те, вымазанные мороженым и счастливые, несутся за ним, не обращая на меня никакого внимания.

Выражаясь по-книжному, даже ударившая у моих ног молния, не поразила бы меня больше, чем сделали эти слова, произнесённые парнем.

Надеюсь, это не то, о чем я подумала?

Нет-нет, какая нелепая мысль.

Я трясу головой, прогоняя внезапный туман непрошенных мыслей. Совершенно абсурдных… Пустых.

И все-таки, прежде, чем я возвращаюсь к нашему пикнику, мороженое, так и не опробованное мной, успевает растаять, вымазав мои руки.

9. 8 глава

«Если ты любишь без надежды на взаимность, молчи о своей любви. В тишине она сделается плодоносной».

*************************

Пикник все же удался на славу: слегка захмелевшая Хелена всё сыпала и сыпала шутками и рассказами о своей прежней прекрасной жизни; Доминик, который совсем недавно убеждал меня в моей неотразимости для него, возлежал на коленях Алины и смотрел на девушку таким плотоядным взглядом, словно готов был слопать ее вместе с розовой маечкой и шортами-недоростками в придачу.

Удивительное непостоянство, подумала я, выдохнув тяжесть в груди и обняв мужа… Мне все казалось, я совершила нечто предосудительное, и теперь, наконец, освободилась от этого чувства.

Что значат слова легкомысленного мальчишки, дамского угодника?

Да ничего.

Тем более, что теперь, по прошествии целой недели, волнение, вызванное признанием Доминика, показалось мне и самой забавным и глупым... Чего, спрашивается, я так близко приняла его к сердцу? Зачем истязала себя неуместными мыслями? Все пустое – и к счастью. Ник не думает обо мне в том самом плане… Да и с чего бы? Мы с ним едва видимся все это время, к тому же у него есть Алина. И не только она! Боже мой, Джесс, ну зачем ему ты, подумай сама?