— Стасик, мне нравится, — одобрил таракан. — Буду Стасиком.

— Твоя жена тоже стасик, — засмеялась я. — И дети все стасики.

— Ничего страшного, зато я Стасик Первый!

— Ладно, Стасик Первый. Смотри, вот сюда, в уголок, я поставлю миску, — выбрав подходящую посудину, не слишком новую и чистую, я опустила её на пол за холодильником. — В неё буду складывать всё, что подпорчено, для твоей семьи. Но смотри мне: не жри то, что не в миске! Иначе — война и дихлофос!

— Хозяйка! Ты лучшая! — таракан радостно забегал кругами вокруг арбуза, а потом исчез на миг, появившись уже на полу. — Пойду сообщу моей дорогой жёнушке, что голодные времена ушли в небытие!

Я только головой покрутила, проследив за Стасиком, а потом вернулась к мясу. Надо торопиться, а то со всей этой говорящей бандой точно опоздаю к обеду. Но, как ни странно, успела. Когда пришёл мой будильник и объявил, облизываясь, что уже час времени пополудни, суп доходил на маленьком огне, а макароны по-флотски аппетитно пофыркивали в сковородке, источая непреодолимо соблазнительный для кота аромат. Эразмус вспрыгнул на рабочую поверхность шкафчика и попытался когтем зацепить несколько вермишелин с прилипшим к ним мясом, но я шикнула на наглеца, взяв в руку чугунную кастрюлю:

— А ну! Иди лучше спроси, твой хозяин обедать когда изволит?

Кот посмотрел на меня с обидой и ответил:

— Почему я? Ты горничная, ты и спрашивай! Это вообще-то твои обязанности!

Хм. Обязанности мне не прописали, кроме как убирать и готовить. Но я же не гордая, я могу сходить, мне совсем не в лом!

Откуда-то из глубины дома вдруг раздался громкий «трам-та-ра-рам», и мы с котом синхронно вздрогнули. А потом так же синхронно рванули к двери. Мною двигало естественное женское любопытство, а Эразмус, наверное, волновался за хозяина, потому что грохот послышался из той части первого этажа, где я никогда не бывала, то есть, на хозяйской половине. Приняв здравое решение следовать за пушистой молнией, я не заблудилась. Почти одновременно мы ворвались в небольшую комнатку и застыли на пороге. Было от чего разинуть рот.

Рыжая красотка в чёрном плаще с визгом дралась посредине с противным зелёным троллем, пытаясь расцарапать ему лицо, а по углам жались гном, эльф и волк. Господь милосердный, чего это они все? Неужели трудно разнять? И где Арбогаст? Блин!

Тролль наседал на ведьму, и я безо всякой задней мысли саданула его кастрюлей по башке. Тролль издал сдавленный вопль и рухнул на пол, сломав по пути стул. Ведьма глянула на меня, дунув на огненную прядь волос, упавшую на глаза, и хмыкнула:

— Спасибо!

Теперь уже на меня смотрели все. Гном, эльф и волк. Все трое мужского пола. А я тут в платьишке горничной с боевой кастрюлей наперевес. И скрип двери.

— Что происходит?

Арбогаст окинул яростно пылающим взглядом приёмную, и я ощутила все страдания Снегурочки, когда она таяла над костром. Я таяла от этого взгляда, внутренне превращаясь в лужицу. Зато ведьма не поддалась чарам и, гордо подняв голову, ответила с достоинством:

— Я пришла первой, а этот господин, — обвиняющий перст её ткнул в бесчувственного тролля, — решил, что это он первый.

Арбогаст только фыркнул, показав, какой тяжёлый болт шериф клал на проблемы индейцев, а я решила разрядить обстановку:

— Можно же билетики сделать, правда? С номерками.

— Мне некогда заниматься этими глупостями, — холодно ответил Арбогаст. — Сделайте вы.

— Это не входит в мои обязанности, — неуверенно ответила я, ища взглядом поддержку кота. Но тот предал меня, не задумываясь:

— Входит.