– Нет, – отрезает.

– В смысле? – не отстаю. – Родители, братья, сёстры…

– Я сказал: нет. - Кафаров произносит жёстко и резко.

Его пальцы снова сжимают мою талию, но теперь не так, как раньше. В этом жесте сквозит раздражение.

– Галчонок, – произносит он низко. – Я не люблю лишние вопросы. Особенно такие.

– А я люблю получать на них ответы, – бросаю с вызовом.

Он смотрит на меня пристально, напряжённо. Мне даже становится не по себе, но я держусь.

– Ты допытываешься, потому что тебе действительно интересно или просто потому, что тебе нравится раздражать меня? – спрашивает он.

– И то и другое.

Мужчина хмыкает, качает головой, а затем медленно проводит пальцами по моей спине. Я вздрагиваю от этого прикосновения.

– Любишь нарываться, – цедит он.

– Может, – шепчу.

Мы замираем. Я чувствую, как его дыхание касается моей кожи. Жар его тела проникает под мою одежду. Внутри разрастается странное, сбивающее с толку ощущение.

Марат откидывается на спинку дивана. Явно не хочет говорить. Но мне любопытно. Да и… После всего, что он услышал от меня, было бы честно хотя бы что-то узнать в ответ.

– Ну же, – я подаюсь вперёд. – Я же тебе рассказала про своих. Теперь твоя очередь.

Кафаров молчит. Его пальцы лениво постукивают по подлокотнику дивана, а взгляд остаётся холодным.

– Марат, ну? – я заглядываю ему в лицо. – Не тяни. Ты же не из воздуха взялся? Откуда ты?

– Из ниоткуда, – коротко бросает он.

– Это где?

– Там, куда тебе лучше не заглядывать, галчонок.

Я закатываю глаза, запрокидывая голову назад. Чувствую, как алкоголь разогревает кровь, как уходит привычная осторожность. Сейчас можно говорить свободно. Можно задавать вопросы. Я не собираюсь просто так отступать.

– Ну хоть что-нибудь! – не выдерживаю. – У меня не самая классная семья, да. Но хоть какая-то. А у тебя?

Кафаров медленно выдыхает, откидывает голову назад и несколько секунд смотрит в потолок. Потом хрипло выдаёт:

– Мертва.

Я напрягаюсь. Горячая волна стыда обжигает шею и щёки. Ожидала чего угодно, но не этого. Подвигаюсь чуть ближе.

– Прости…

– Жалеть меня собралась? — резко осекает он.

– Я не о том. Просто… Ты был маленький?

– Подростком. Восемнадцати ещё не было, когда всех похоронил. Мать, отец. Потом бабка. Деду было похер. Он пил, проигрывал всё, что мог, заявлял, что я должен сам выживать.

Я сглатываю. Внутри вдруг всё сжимается. Перед глазами вспыхивает картинка: высокий, но ещё не возмужавший парень. Злой, обозлённый на мир, один среди взрослых, которым нет до него дела. Как ему сложно было.

У меня не самая хорошая семья, но они есть. Живы. Раздражают меня, доводят. Но рядом. А Марат… Совсем один.

– Потом познакомился с Эмиром, – продолжает мужчина. – Он был немногим старше, но нам было похуй. Мы начали рвать вверх, пробиваться. Он не задавал вопросов, я не лез в его дела. Так и пошло.

– А дальше? – тихо спрашиваю.

– Дальше всё, что ты видишь. Думал, сдохну в нищете, но повезло. Риск оправдался. Всё.

Замолкаю, осознавая, что разговор окончен. Марат не собирается говорить больше. Но теперь я знаю. Немного. Достаточно, чтобы понять, каким человеком он стал.

Я смотрю на Марата, пытаясь подобрать слова. Внутри странное тепло, но не от алкоголя, а от чего-то другого. Глубже, ближе к сердцу. Хочется прижаться ближе к мужчине. Утешить, хоть ему это и не нужно. Хоть как-то выразить свою поддержку. Дать понять, что я не жалею, а просто сочувствую. Но явно у нас не те отношения для этого.

– Ладно, хватит с меня психологических сеансов, – окончательно сворачивает тему. – Не та профессия у тебя.