Я замираю, не дыша, когда мужчина резко наклоняется, сжимая пальцами моё запястье. До боли. Кажется, кости сейчас хрустнут.

– Мы тут не в игры играем, – его голос опускается до пугающего шёпота. – И у меня нет настроения слушать твой базар. Последний раз спрашиваю: какого хера ты тут делаешь? Шлюха Кафарова?

Я зажмуриваюсь на секунду, сердце стучит оглушительно. Всё тело охватывает дрожью. Страх буквально режет на кусочки. Если они хотя бы заподозрят, что флешка у меня… Если решат, что я как-то связана с Маратом… Мне конец!

– Хорошо, только не смейтесь, ладно? – выдыхаю я, прикусив губу. – Просто… Я на спор залезла в офис. Ну, чисто проверить, смогу ли я…

Я не успеваю договорить. Удар. Резкий, болезненный рывок, и меня швыряют вперёд. Я падаю на колени, ладонями упираюсь в пол, кашляю. Кожа на руках саднит от удара, но это не главное. Главное – я чувствую, как воздух вибрирует от чужой агрессии.

– Эта сучка издевается над нами, – бросает второй голос, полный злобы.

Я поднимаю голову, и в глазах бритого мужика вижу настоящую ярость. Он раздражён. Раздражён мной. Моими словами. Моим поведением. Плохой знак.

– Развяжи ей язык, – бросает он второму. – Я хочу знать, какого чёрта она делает в кабинете Кафарова.

Моё тело покрывается липким потом. Чёрт. Чёрт. Это не шутки. Они реально готовы причинить мне боль. И мне нужно что-то придумать. Срочно.

Но я ничего не успеваю сделать. Меня резко дёргают вверх. Ощущение такое, что суставы выворачивают. Меня вжимают в стол лицом, так резко и жёстко, что я чуть не прикусываю язык. Деревянная поверхность хрустит под моей щекой, дыхание сбивается, в груди всё сжимается в панической волне.

Руки выламывают назад, грубо, без лишней нежности. Пальцы немеют, и я изо всех сил пытаюсь не застонать от боли. Но выходит жалкий сдавленный звук, который явно радует моих мучителей.

– Не дрейфь, малышка, – ухмыляется кто-то у меня за спиной. – Всё зависит только от тебя. Ответишь быстро и, может, даже целой останешься.

Горло перехватывает от страха. Воздух в лёгкие входит рывками, будто меня уже душат, но это пока только паника. Пока. Потому что я понятия не имею, чем всё это закончится. Но мне нельзя признаваться! Если они распускают руки… Если готовы на всё, чтобы найти флешку… То они вряд ли просто отпустят, когда получат желаемое. В фильмах свидетели долго не живут. А у меня план! В шестьдесят ходить по двору и пугать соседских детишек страшилками. Никак нельзя раньше умирать.

– Я… — пытаюсь говорить, но тут же получаю тычок в бок. Вздрагиваю, зажмуриваюсь, скребу зубами по внутренней стороне щеки. – Я ничего не знаю…

– Да неужели? – низкий голос у уха. Кто-то склоняется ближе, и я чувствую на коже горячее дыхание. Меня прошибает дрожь. – Тогда какого хрена ты тут делаешь?

Мозг, который обычно снабжает меня идеями, сейчас любезно предлагает сдохнуть в тишине. Охренеть, спасибо, дружище. Но у меня, вообще-то, другие планы!

– Я… Я просто… Рано пришла! – я хватаюсь за правду, потому что ничего другого не приходит в голову. – У меня смена, работа! Я помощница!

– Помощница, значит? – хмыкает тот, кто стоит ближе всех. Бритоголовый, мощный, с тяжёлыми руками. – А помощница чего? По хозяйству? По грязным делам? Или ты у Кафарова… По всем фронтам?

От его мерзкого тона меня выворачивает. Я напрягаюсь, пальцы дрожат, кровь бешено стучит в висках.

– Флешка где его? – спрашивает зло. – Мяч какой-то. Видела?

– Нет!

– Пиздишь. Помощницей возле него трёшься и ничего не знаешь?

– Я второй день всего работаю. Ничего не видела. Господин Кафаров почему-то не очень доволен моей работой.