– Да ты не бойся, малышка. В тюрьме научишься быть сговорчивой. Там всем нужно место потеплее, а у тебя будет. Рядом с шефом, которому ты лично будешь делать хорошо. Ну или, если повезёт, сразу с несколькими.

Смех разрывает воздух. Внутри всё сжимается, страх захлёстывает с головой.

Я дёргаюсь, бьюсь, но бесполезно. Меня держат крепко, слишком крепко.

– Хочешь в тюрягу? – спрашивает довольно.

– Мне нельзя в тюрьму. Сердце слабое.

– У тебя?

– У надзирателей. Не вывезут.

Меня резко дёргают, заставляя чуть приподняться, и тут же грубо хватают за подбородок, железными пальцами сжимая челюсть.

– Юморной себя считаешь, сука?

– Нет! Я просто… Со странностями. У меня и справочка есть!

– Давай, выкладывай, блядь.

– Я ничего не знаю! – вскрикиваю отчаянно. – Если это следствие… Я… Я на вас жалобу подам в прокуратуру. Нельзя так…

– Ты гля какая борзая.

Я чувствую, как пальцы грубо сжимают кожу на бедре. Меня снова прижимают к столу, и всё внутри сжимается от ужаса. Но я не дам им этой власти. Не позволю.

Я борюсь с собой, с этой волной страха, с этим тошнотворным ужасом, который давит, перекрывает кислород. Я не могу дышать. Боже, я не могу дышать… И я знаю, что если не выберусь сейчас, то второго шанса может не быть…

Меня передёргивает, мутит. Я бешено дёргаюсь, но хватка становится жёстче. Меня бросает в паническую дрожь, но внутри просыпается злость. Нет. Нет, я не позволю этим уродам запугать меня.

Я резко дёргаю ногой, целясь в голень ближайшего. Попадаю! Он матерится, хватка на запястьях слабеет, и я использую момент. Со всей силы бросаю голову назад, целясь в его лицо. Глухой удар. Мужчина рявкает, разжимает пальцы, а я рывком выдёргиваю руки и кидаюсь к двери.

– Не беги, сучка. Щас с нами покатаешься.

Сердце колотится в бешеном ритме, я почти у цели… Но дверь распахивается так резко, что я едва не врезаюсь в массивную грудь вошедшего. Крупный. Угрюмый. Глаза – ледяные, выцветшие, лишённые эмоций. Лицо жесткое, злое. Он выше меня на голову, мощный, как танк, широкоплечий, в тёмной куртке, которая подчёркивает его массивную фигуру. В руках оружие.

Я отшатываюсь, судорожно втягивая воздух. Чёрт. Сбежать не получилось.

22. Глава 22.

Я замираю. Тишина. Давящая, гулкая, будто весь мир на секунду замер. Или это у меня мозг перезагружался.

Мужчина стоит на пороге кабинета, высокий, массивный, в тёмной куртке, руки крепко сжимают оружие. Он движется медленно, но в каждом шаге читается что-то такое, что заставляет воздух в комнате загустеть.

Я слышу, как позади кто-то шумно сглатывает. Человек Марата? Или ещё хуже?

— За спину, — коротко бросает он мне.

Я дёргаюсь, не сразу соображая, но интуитивно подчиняюсь. Делаю шаг вперёд, а затем ещё один, пока не оказываюсь прямо за ним. Между нами остаётся какая-то пара сантиметров, и мне кажется, что от него веет холодной сталью. Почему я ему верю? Ну... может, потому что он не угрожает меня в тюрьму посадить и кому-то отдать. Немножко получше тут ситуация, чем с теми тремя.

— Ну и что дальше? — рычит один из ублюдков ухмыляясь. — Ты, мужик, считаешь хуёво. Нас трое, ты один. Ну убьёшь ты одного, после твои мозги по стене размажутся. Так что кончай в защитника играть, пиздуй и девку здесь оставь.

Я зажмуриваюсь на секунду. Они хотят, чтобы он просто… ушёл? А меня оставил? Нет, нет, нет, я не хочу этого!

Но этот человек даже бровью не ведёт. Он лишь чуть наклоняет голову, оценивающе смотрит на говорившего, а затем лениво произносит:

— Это ты считаешь хуёво. - Голос его низкий, ровный, ни капли страха.