— Здравствуйте, — отчеканил он как можно более грубо. – Меня зовут Егор, я троюродный брат Павла Горского, и хотел поздравить его с днем рожд…

— Павлик, если ты хочешь, чтоб тебя поздравил Валентин, почему ты его не пригласил?

Черт! Узнала. Или можно попытаться ее переубедить?

— Это не Павлик, а Егор…

— Не обманывай, я тебя узнала.

Черт! Павлик прервал связь и от злости чуть не пнул кабинку. Забрал сдачу в кассе, на улице отдышался, переложив обернутый газетой нож из руки в руку.

 Так. Если бы у Горских случилось что-то плохое, реакцияу Валькиной мамы была бы другая. Неужели контролеры заменили его двойником? Или плохое все-таки случилось, просто в поселок весть о происшествии еще не дошла?

Значит, придется все-таки дергать брата, пусть наберет с домашнего Вальку, когда стемнеет. Здесь же с обычного телефона Павлик позвонил в справочную, узнал номер Раткевич, проживающих на Третьей Владимирской, записал его ручкой на запястье и отправился к Егору уже пешком, очень надеясь, что если один раз встретится с ним, ничего страшного не случится

2. Глава 2. Культивация и всходы

Прежде чем позвонить, он около часа блуждал по окрестностям. Наплевал на диету и купил себе «сникерс» в ларьке, а на остановке – горячий чай у тетки с термосами, отмахнулся от предложения отведать пирожок

Было девятнадцать двадцать, но солнце и не думало опускаться. Память Павла подсказала, что в июне в этих широтах темнеет далеко за полночь, и он решился, скормил монетку телефону, набрал Егора и до боли закусил губу, лихорадочно соображая, что же ему говорить.

Трубку сняла женщина, его мама. Не дожидаясь вопроса, Павлик затараторил:

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Егора. Это Павел.

Слава богу, не стала спрашивать какой. Приглушенно донеслось:

— Егор! Его-ор! Что он там делает?.. – Треск, щелчок, отдаленные голоса. Снова щелчок, и уже другим голосом выдохнули в трубку:

— Пашка, ты? Ты по межгороду звонишь? Помню, что у тебя был день рождения, написал письмо тебе, телефона-то у твоих родителей нет. Еще раз поздравляю!

В голосе Егора читалась радость.

— Да я тут, недалеко от твоего дома. Можешь выйти?

— В Москве? — не пару секунд Егор смолк, осмысливая, как и почему. — Давай лучше ты в гости! Я тут фильм смотрю по видику…

Павлик вдохнул, выдохнул и сказал:

— Я не могу. Выйди, пожалуйста, только не говори родителям, что звонил именно я. Скажи, там, одноклассник или сосед. Это очень важно. Если они узнают, у всех могут быть… неприятности.

— Что-то случилось? – пробормотал Егор шепотом, и Павлик представил, как полненький очкастый парень закрывает трубку рукой, воровато поглядывая на дверь спальни.

— Выйди, и я расскажу. Случилось. Все, жду тебя у дороги, тут наливайка такая ржавая…

— Что-что ржавое?

— Ларек, и алкаши роятся, а еще рядом жарят шашлык.

— А-а-а, понял. Уже бегу.

Павлик повесил трубку, побрел мимо липовой аллеи к упомянутой наливайке при выезде из двора. Сел на скамейку, положил рядом замотанный в газету тесак, задумался, уперев локти в бедра и закрыв лицо руками.

- Сынок! – проскрежетали старушечьим голосом, он вскинулся.

Очень худая старушка в сером платке и зеленом платье указывала на пустую бутылку у него под ногами, закатившуюся под обрывки картона.

- Можно я заберу?

Павлик молча протянул тару, старушка со звоном определила в сумку и уковыляла. В памяти Павла Москва осталась лощеной красавицей. Эта Москва была растерянной и грязной.

— Привет! – проговорили знакомым голосом, Павлик вздрогнул и разинул рот, не сразу узнав троюродного брата.