Золотистые глаза пристально смотрели мне в лицо. Попав в их плен, я постепенно успокоилась и обмякла. А Телониус кивнул:

— Хорошо. Ничего не бойся, я здесь. Видишь, сажусь рядом?

Он действительно молниеносно опустился в неизвестно откуда возникшее в непосредственной близости к моему, похожее кресло и так же молниеносно активировал защиту, как у меня. В это время равнодушный и жесткий голос по корабельной связи отдавал какие-то приказания. Увы, сиренитского я не знала. Но могла догадываться, что это предстартовый отсчет.

Телониус повернул голову в мою сторону и спокойно посоветовал:

— Расслабься и отдохни. Можешь даже поспать. Ты уже в безопасности. Мы стартуем, а значит, имперцы уже никогда тебя не заполучат. Теперь все будет хорошо.

Мне было страшно. Но глядя в усталое, но спокойное лицо сиренита, я сумела расслабиться, обмякнуть на своем месте. Я находилась в совершенно незнакомом месте, фактически, не имела будущего, но все равно поверила ему. У меня был миллион и один вопрос к моему сирениту. Но, глядя на то, как медленно тяжелеют и опускаются веки, опушенные густыми и длинными светлыми ресницами, как расслабляется его лицо, я решила промолчать. Пока. Телониус слишком устал, это было видно. И я решила дать ему отдохнуть. Да и самой подремать не помешает. Не известно, что ждет меня впереди.

***

— Сюда, — Телониус посторонился, пропуская меня вперед, — это твоя каюта. Все, что в ней есть, принадлежит тебе. Здесь, конечно, тесновато, — помолчав, извиняющим тоном добавил он, — но лучше ничего нет. Это военный крейсер, здесь все подчинено эргономике, все расположено и должно функционировать с наибольшей эффективностью.

Выйдя в центр относительно небольшой комнаты, я осмотрелась. Конечно, если сравнивать это помещение с апартаментами, которые я занимала в отеле, то это просто конура. Но вообще, отведенная мне каюта была ненамного меньше, чем комната в моей квартире. Правда, мебели было меньше, и она была унифицированной: то есть, могла служить и мужчине, и женщине, и даже представителям разных рас, если те кнопки сбоку кровати именно то, что я подозреваю.

— Ты не смотри, что здесь так серо и неприглядно, — все тем же извиняющим тоном продолжал Телониус у меня за спиной. — Все можно изменить. В каютах установлены модуляторы с расширенным функционалом. Пространство не увеличат, но вместо иллюминатора изобразить обычное окно могут. И вид за окном заказать тоже можно, даже закачать картинку из общей библиотеки изображений можно. Поменяешь под себя цвет и структуру стен, изменишь окно и вид за ним, а там две недели и пролетят.

Из всего монолога Телониуса я вычленила лишь «две недели» и стремительно обернулась к сирениту:

— А куда мы летим?

Наверное, сиренит не ожидал от меня такого маневра, и я сумела застать его врасплох. Заданный вопрос мгновенно улетучился из моей головы, как туман под солнечными лучами, когда я увидела, с какой неизбывной тоской смотрят на меня золотые глаза Телониуса. Какая печаль таится в уголках его губ и глаз. Казалось, от непонятной мне безнадежности голубоватая кожа сиренита утратила краски и стала серей.

Внутри меня что-то екнуло и больно сжалось. Не сердце, нет. Это… Наверное, это была душа. Ощущение было сродни тому, что я теряла что-то очень ценное, очень дорогое и жизненно важное для меня. Повинуясь безотчетному импульсу, сделала шаг вперед и вдруг, неожиданно даже для самой себя, положила обе ладони Телониусу на грудь. Он даже не шелохнулся. Лишь смотрел так жадно, что у меня начала кружиться голова. Шалея от собственной смелости, пьянея от ощущения бьющегося в оковах грудной клетки мужчины сердца, медленно, наслаждаясь каждым мгновением, провела ладонями по литым плитам мышц.