Телониус гулко сглотнул. И беспомощно заглянул мне в глаза:

— Что ты делаешь, Красава?

— Утешаю, — бездумно шепнула в ответ, наслаждаясь тактильными ощущениями. — Ты мне понравился сразу, с самого первого взгляда, кажется, еще до того, как снял маску. А сейчас ты такой грустный, от тебя веет непередаваемой болью, и мне хочется хоть как-то тебе помочь…

Подняв голову, я поймала золотой взгляд. И почти задохнулась от горящего в нем голода. Первобытного инстинкта. Нерассуждающего желания собственника. И мне стало вдруг так хорошо-хорошо, будто я вместо космического корабля в один миг оказалась на знаменитых пляжах Ха'Али и весь мир принадлежал только мне.

Я улыбнулась этому жадному взгляду. Привстала на цыпочки и кончиками пальцев погладила хмурое лицо, желая навсегда стереть с него это мрачное выражение, эти горькие складки, эту боль. Под пальцами горело и покалывало, будто от моего прикосновения рождался электрический ток. Наверное, из-за этого напряжения Телониус и задышал чаще сквозь приоткрытые губы, опаляя горячим дыханием мне кожу. Опустил светлые опахала ресниц и едва слышно попросил:

— Остановись… Пока еще не поздно.

И мне бы его послушаться, все-таки мои действия уже давным-давно привели к вторжению в личное пространство сиренита, но в меня будто какое-то космическое чудовище вселилось. Мне не хотелось останавливаться. Наоборот, хотелось больше. Хотелось… всего.

Хихикнув, я покачала головой:

— Неа… Улыбнись, и тогда перестану!

Дурацкий шантаж, но Телониус даже не усмехнулся глупой шутке. Снова впился в меня золотым жадным взглядом:

— Красава, пожалуйста! — он почти простонал это.

А я покачала в ответ головой:

— Я не Красава, не называй меня так. У меня другое имя. — С этими словами, дурея от того, что меня не отталкивают, я оперлась ладонями о мужские плечи, снова привстала на цыпочки и коснулась губами сухих мужских губ…

Телониуса будто парализовало. Он застыл. Мышцы под моими ладонями ощущались как камень. Да и губы были жесткими, неподатливыми. Будто… ему неприятно? Но… Я же своими глазами видела!.. Неужели я ему ни капельки не нравлюсь? Внутри меня будто что-то оборвалось.

Вергарки, к коим я и отношусь, всегда смело брали то, что им нравилось. Для нашей расы в порядке вещей, если женщина первая предлагает мужчине отношения. И обычно никто не отказывается. Потому что вергарки поголовно обладают почти идеальными фигурами, наделены соблазнительными округлостями и впадинками во всех нужных местах, а самое главное, не предъявляют претензий, если после нескольких бурных совместных ночей мужчина исчезает за горизонтом. И я как-то не ожидала, что в мой самый первый раз тот, кого я выбрала, просто побрезгует мной.

Это больно, когда тобой пренебрегают. Очень больно. Проведя еще раз губами по неподатливым губам Телониуса и не дождавшись ответа, я отстранилась. Радужное настроение развеялось как дым. Пришло отрезвление. И понимание, что не все в этой Вселенной мне доступно. Горько покосившись на каменное лицо сиренита и ощущая, как внутри меня нарастает боль, я отступила и обхватила себя за плечи руками. Будто понимая, что еще немного, и я просто рассыплюсь. Как осыпались прахом мои надежды и мечты.

— Извини, — ломким шепотом выдавила из себя, избегая смотреть в золотые глаза, — это больше не повторится. Я… Я… — Слова не подбирались, а в горле будто битое стекло перекатывалось, раня меня изнутри. Я попробовала снова что-то сказать, так толком и не определившись, как оправдаться: — Ты… Я… — И с ужасом ощутила, что еще мгновение, и я просто упаду на пол и разревусь, рассыплюсь на крохотные осколки и просто перестану существовать.