— И меня могут, — он снова вздохнул. — Ты права, это неоправданный риск. Идем внутрь.

Неуловимым, текучим движением распрямившись и одновременно повернувшись ко всему миру спиной, сиренит подхватил меня под локоток и подтолкнул к двери:

— Тебе нужно поесть. И отдохнуть. Дорога из отеля в космопорт, к сожалению, будет малоприятной. Мы вывезем тебя в контейнере для особо ценных вещей под видом сиренитской документации. Вскрывать такие кейсы при досмотре не имеют никакого права. Но и путешествовать в них — приятного мало. Так что пользуйся возможностью отдохнуть, пока она есть.

Я сначала кивнула в знак того, что услышала и поняла. А потом даже споткнулась от не вовремя пришедшей в голову мысли:

— А если все-таки рискнут?

Страх ледяными щупальцами сжал мне сердце. Так, что стало трудно дышать. Сиренит тоже остановился, поморщился, а потом сжал указательным и большим пальцем переносицу, будто от внезапного приступа боли:

— Внешне кейс ничем не будет отличаться от других, подобных ему, но содержащих бумаги. Чтобы ты не задохнулась, у тебя будет резервуар с кислородом. Так что имперцам и в голову не должно прийти, что что-то не так.

— Ну а все-таки?.. Если вдруг они решат проверить абсолютно все?

Сиренит вздохнул. Молча взял меня за локоть и подвел к небольшому столу в глубине комнаты, на котором в раскрытых упаковках лежали аппетитно пахнущие ломтики незнакомой еды, и у которого стоял вергарец, с немым изумлением и даже некоторым страхом переводивший взгляд с меня на сиренита. Так же молча он изучил то, что лежало на столе. Взял тарелку и положил на нее два довольно больших ломтика. А потом молча сунул тарелку мне в руки. И только когда я, после довольно продолжительного молчания, в течение которого сиренит накладывал еду и себе, а я молча буравила его взглядом, взяла с тарелки ломтик и открыла рот, чтобы откусить кусочек на пробу, он заговорил:

— Если имперцы решат проверять все подряд, это будет означать только одно: выпускать с планеты нас живыми не планируют. — Я не донесла до рта еду. Ломтик выпал из разом ослабевших пальцев и шлепнулся обратно. А сиренит хмуро резюмировал: — В таком случае нам придется пробиваться с боем. Но я не уверен, что у нас это получится.

От подруги Тины я много раз слышала, что мужчины менее чувствительны, чем женщины. Более толстокожи, если можно так сказать. И сейчас получила возможность убедиться в верности этого утверждения. Высказав такой, мягко говоря, «пессимистический» прогноз, сиренит, ни на кого ни глядя, молча взял в руки пиццу и откусил разом половину куска. Мне же теперь даже думать о еде было тошно. Воображение рисовало одну картину страшнее другой, хоть разум и шептал, что шансы на такой исход мизерны. Я бы, наверное, даже поставила бы тарелку с нетронутой пиццей назад. Но между мной и столом был сиренит. И я, глядя в пространство почему-то вдруг ослепшими глазами, почти на ощупь побрела вперед. Там, в другом конце комнаты, маячил еще один стол. Пока доплетусь, или попустит, или оставлю там тарелку.

— Ты напугал девчонку! — прилетел мне в спину укоризненный шепот вергарца.

В голове мелькнула мысль, что мне интересно, что ответит на это сиренит. Как-то отстраненно об этом подумалось. Будто мысль была не обо мне, а о каком-то постороннем существе. Но сколько я ни напрягала слух в ожидании ответа, сиренит молчал. То ли ответил жестом, то ли вовсе не собирался отвечать, считая ниже собственного достоинства отчитываться перед каким-то там агентом. А потом я и вовсе позабыла о реплике вергарца, и о том, что жду на нее ответ.