— Странный он какой-то, — испуганным шепотом пробормотал вергарец. — Сколько я знаю Телониуса, он всегда собранный и хладнокровный, никогда не теряет головы.

— Может быть, — осторожно предположила я, — нервничает из-за того, что все идет не по плану, а нас обложили со всех сторон?

— Может быть, — вергарец пожал плечами. А потом спохватился: — Если нужно — ванная там! — Он ткнул пальцем на дверь у меня за спиной. А я пока разогрею пиццу.

Вздохнув и бросив еще один взгляд на неподвижную фигуру сиренита, я поплелась мыть руки. Неизвестно, что будет дальше, следует воспользоваться возможностью и подкрепиться.

Чаще всего наши намерения, какими бы они ни были благими, так и остаются только намерениями. Или ими вымащивают дорогу в одно не очень приятное место на Земле, забыла, как называется. Тина мне как-то полдня про него объясняла. Мы прикрываемся любыми мыслями, приводим себе любые, даже самые дикие доводы, чтобы оправдать глупые поступки, чтобы выгородить в собственных глазах себя и то, что мы лезем не в свои дела.

Так и я. Я собиралась помыть руки, умыться и попробовать пиццу. Пока предлагают. И пока есть возможность перекусить. Но, выйдя из ванны в номер, я снова невольно нашла глазами сгорбленную фигуру сиренита, неподвижно стоящего на том же месте. И меня будто кто-то в спину толкнул. Не успев подумать, что я делаю и зачем, пересекла комнату и открыла дверь на крохотный балкон.

Балкон был действительно крошечным. Отделанные светло-голубым пластиком стены визуально расширяли пространство. Но, кроме меня и сиренита, сюда мог бы еще втиснуться разве что подросток-анорексик. Искусственное покрытие мягко спружинило под моими ногами, когда я ступила с порога на балкон. Чистый, идеально отфильтрованный воздух Ха`Али незаметно наполнил мой нос и уже порядком растрепанные волосы. На планете-курорте все подчинялось одному правилу: «Клиенту должно быть удобно!» И даже если этот клиент был не в состоянии оплатить себе немыслимую роскошь отделки стен и пола натуральным деревом и мебель из той же древесины, это не означало, что в его номере должны быть голые стены и надувной матрас на полу.

Я фыркнула пришедшей в голову глупости. И тотчас услышала усталое:

— Что случилось?

Сиренит не изменил позы, но во всей его фигуре мне вдруг почудилась вселенская усталость. Будто у него уже не осталось сил что-либо делать, двигаться дальше. И вдруг так захотелось помочь ему хоть чем-то! Хоть как-то облегчить его ношу! Поддавшись безотчетному импульсу, я положила ладонь ему на плечо. Сиренит даже не дернулся. Осмелев, я тихонько погладила его, ощущая ладонью потрепанную шероховатость толстовки и сильное тело под ней. Интересно, где он ее добыл? Но вслух сказала другое:

— Ничего. Просто ты… — На этом месте моя смелость, как водится, улетучилась. Нет, я не испугалась и не смутилась. Какая-то часть меня по-прежнему считала, что поступаю я правильно. Но вот что ответить, я не могла придумать и замямлила: — Просто ты тут… Я хотела…

Сиренит наконец повернул голову и, не отрывая ее от скрещенных на перилах рук, скосил в мою сторону золотой взгляд:

— Что ты хотела? — В усталом голосе зазвенели насмешливые нотки. — Принести мне пиццу? Или помочь упасть с балкона? — Я опешила от столь возмутительного предположения. Но высказать обиду не успела. Сиренит вздохнул: — Тебе не стоит выходить на балкон, могут заметить.

Все мое недовольство сразу же будто морская волна слизнула. Но я не могла не уточнить:

— А тебя? Тебя ведь тоже могут заметить. Ты еще более приметный, чем я.