— Что это за жизнь такая, думать сразу о плохом? Я верю в хорошее.

— Иногда хорошее для вас — нехорошо для остальных… — Вероника Николаевна ухмыляется, но в ее голосе слышится лишь отчаяние и горечь.

— Верно. Только это правило работает и в обратном порядке. Думаю, на сегодня вы можете быть свободны. Мирона я заберу в свою комнату. Максим переставит кроватку.

— Как будет угодно, — цедит сквозь зубы женщина.

Я вынимаю Зайчика из кроватки и прижимаю его к своей груди, в которой от волнения бешено колотится сердце. Я склоняюсь к маленькому ушку, а затем шепчу то, что не дает мне несколько дней покоя:

— Походу, я влюбилась. Окончательно и бесповоротно.

И это правда, любовь к этому ребенку всамделишная…

***

Наша первая ночь с Зайчиком проходит не так, как остальные. Никто не кричал, не плакал и даже не просил есть, хотя я поднимала себя по внутреннему будильнику, чтобы приготовить смесь. Похоже, между нами двумя установилась особая связь, и это позволило малышу поспать, а заодно и мне.

Напряжение этих нескольких дней сошло на нет, и мне, похоже, нравится быть в роли мамы. Мамы Мирона.

— Доброе утро, — шепчу Зайчику и смотрю на этого милого карапуза в кроватке. — А давай мы устроим тебе воздушные ванны, даже самой шаловливой попке хочется иногда подышать.

Я жуткая повторюшка, но все эти фразочки мне врезались в память от Светки. Другого опыта не имеется, но мне кажется, что у меня получается лучше этой вечно недовольной профессиональной няни.

Стук дверь прерывает мои приятные попытки раздеть Мирона.

— Владислава, у нас прием у врача на девять, — проговаривает из-за двери Вероника Николаевна.

И я оставляю Зайчика в покое, потому что совершенно забыла о наличии своей работы и нерешенных дел в офисе. А еще же больничный… который нужно закрыть и сдать в бухгалтерию.

— Доброе утро, — менее эмоционально проговариваю, когда открываю дверь.

Вероника Николаевна проходит мимо. Естественно, никак не обозначает тот факт, что мое приветствие остается без ответа.

Вынимает Зайчика из кроватки.

— Я его покормлю, и мы сразу отправляемся в клинику.

— Я хочу поехать с вами, — порываюсь присутствовать везде, где только можно, с Мироном, а затем себя останавливаю.

Увы, тогда быстрее оформить усыновление не получится, и тем самым я подведу в первую очередь Зайчика и Макса.

— Как хотите, — безразлично бросает Вероника Николаевна.

— Нет, не смогу, — тут же проговариваю и выдыхаю. — Сегодня весь день загружен, — зачем-то оправдываюсь и поясняю женщине.

Меня одолевают какие-то собственнические чувства. Мне хочется запереться с Мироном и никого не пускать, но… я борюсь с подобными эмоциями.

— Конечно, — кривит няня губы в наигранной улыбке, намекая на то, что я и сама рада всем этим неотложным делам.

Я делаю вид, что не замечаю этой шпильки в свой адрес, а быстро варю себе кофе, выбираю из заготовленных контейнеров с едой что-то посъестнее и быстро выметаюсь из квартиры Ржевского.

Кстати, Макс, как оказалось, уехал еще в семь утра, поэтому неудивительно, что он вынужден был нанять Зайчику няню.

В поликлинике я провожу больше трех часов. Сначала в одном окошке мне нужно отстоять, чтобы получить карту, в другом, чтобы получить направление на прием, и даже если ты заранее записалась, то можно сильно не обольщаться — живую очередь никто не отменял.

С горем пополам закрыв больничный, я еду в свой офис. Поднимаюсь по ступенькам в здание вся в напряжении, потому что совершенно не хочется смотреть на рожу гада Матецкого, из-за которого у меня фингал под глазом.