Я прикрываю глаза. На минуту. Чтобы как-то побыть в этом по разные стороны ситуации. В первом варианте я отказываюсь от предложения Макса и продолжаю сидеть на своей попе, судорожно придумывая, как спасти маму; в другом — я принимаю это странное предложение, спасаю маму, Зайчика, возможно, даже Ржевского, а я?

— Разве только себя…

Я встаю, отодвигаю документы, выхожу из кухни, оставив там растерянного Вадима. Наверное, мужчина думал, что я буду прыгать от радости, целовать его и рукоплескать Ржевскому за столь щедрое предложение.

В шкафу давно ждет моя сумка. Я ее купила по случаю переезда из своего родного города в столицу. Собираю все необходимое. И даже успеваю выгрести все из тумбочки в крохотной ванной.

Вадим посматривает на меня с интересом, и когда я набрасываю на плечи плюшевое пальто, объявляю о своем решении:

— Едем!

***

Я торопливо иду за Вадимом. Молюсь, чтобы в лифте не столкнуться с Тимом. Третьей встречи с Матецким, я боюсь, и вовсе не переживу.

Поэтому, когда двери лифта раскрываются, прежде чем войти, я осматриваю кабину.

— Владислава, что вы делаете? — удивленно вскидывает бровь Косарев.

Но мне так не хочется говорить всю правду, что я выдаю лишь половину того, о чем думаю:

— Я проверяю, приехала ли кабина. Знаете, так бывает, двери открываются, а кабины нет. Люди по инерции делают шаг вперед, и того…

— Чего того? — иронично уточняет начальник службы безопасности.

— Перелом головы.

Больше не считаю нужным продолжать цепочку своих мыслей и наконец захожу в лифт.

Довольно быстро мы оказываемся в люксе Ржевского. Я до сих пор недоумеваю, для чего этому холостяку целый этаж. Но тут же себя одергиваю. Кто знает, что бы я себе надумала, имея такие доходы, как у Макса. И, вероятно, совсем немаленькие, раз он может себе позволить нанять няню, иметь личную охрану.

— Вероника Николаевна, — обращается к незнакомой женщине Косарев, — вы бы могли принести ребенка.

— Он только поел и, вероятно, уже спит, — отвечает дама средних лет.

Не красавица. С убранными в пучок волосами, в строгом костюме и с совершенно бесцветными глазами, как будто они у нее выгорели.

— Максим Филиппович поручил мне вас ввести в курс дела.

Женщина понимающе кивает, уходит.

Я вешаю свою одежду в шкаф и без особого приглашения иду прямиком в ванную. Мне нужно вымыть руки, прежде чем я коснусь Зайчика.

А когда выхожу, Вероника Николаевна держит малыша столбиком и похлопывает его по спинке.

Так и Светка делала со своим ребенком, когда я у нее была в гостях. Правда, она не стояла, а сидела… Но кто его знает, как правильно, может, еще нужен транспортир для этих дел, чтоб под правильным углом держать ребенка, чтобы он срыгнул. Я стою, жду.

Так проходит минута, другая, и Зайчик заходится плачем.

Я не выдерживаю. Я, оказывается, так соскучилась. Подхожу к женщине и тяну руки к ребенку. Она не особо приветливо отступает от меня на шаг, а затем уточняет:

— Вы уверены, что ей можно доверять? — смотрит она на Вадима. — Девушка еще совсем недавно побывала в драке. Порядочные… — мнется женщина, подбирая на свой вкус, каким статусом меня наградить. — Не ходят с фингалом под глазом.

— Порядочные в монастыре, — киваю в подтверждение ее слов. — Здесь остались самые оторвы, — округляю многозначительно глаза и забираю плачущего малыша. — Привет, мой сладкий… — говорю и ловлю себя на мысли, что мое сердце сейчас просто трепещет оттого, что я держу Зайчика на руках.

И, мне кажется, он меня тоже узнает. Потому что перестает плакать, а наоборот — улыбается. Мне есть о чем поговорить с малышом, конечно, не о Матецком, хотя я должна как-то найти оправдание для себя, почему я пришла к такому серьезному мужчине, как маленький Мирон, в гости в таком виде.